Ричард Длинные Руки - король-консорт - Гай Юлий Орловский

– Гибель не страшна герою, – возразил я, – пока безумствует мечта!.. Герой – это как бы я. Ну, в переносном смысле.

Они все трое смотрели с брезгливым уважением, как на сильное и опасное животное. Я же рыцарь, живу по рыцарским законам, что ничего не имеют общего с умом, зато прекрасны и возвышенны, в то время как их нормы примитивны и приземленны. Отношение к жизни у нас диаметрально противоположно, я вот упоение в бою и смерти мрачной на краю, а они, тупые в эмоциональном смысле, не понимают прекрасности упасть с рассеченной головой или пронзенным насквозь рыцарском копьем…

– И теперь тебе все чаще эта корона снится, – проговорил отец Бенедерий усталым голосом. Он сидит, откинувшись на спинку кресла и запрокинув голову с закрытыми глазами, как будто спит, и кажется, что монотонный голос звучит сквозь сон. – Значит, скоро возьмешь…

Я сказал горячо:

– Да ни за что!

– Соблазн растет, – сказал отец Велезариус. – Так всегда… У всех бывают минуты слабости. И вот однажды…

Я вздохнул, сказал отчаянным голосом:

– Хуже того, мне был запрет…

Отец Ансельм, как истый инквизитор, сразу зацепился за оброненные слова.

– Кем? Насчет?

Я ответил понуро:

– Мне являлся архангел Михаил. Наглый такой, разговаривает, словно я простолюдин какой, а я уже был не то графом, не то герцогом… Безо всякого уважения, что характерно, и потому вдвойне оскорбительно. Конечно, это задело, а как иначе? У меня при мне рыцарское достоинство! Я его не терял, к слову сказать. Потому я к этому Михаилу тоже без должного уважения… Вы же знаете, с вежливым и мы вежливо, а с хамом принято по-хамски, хотя Иисус и говорит что-то непонятное насчет снисходительности. Но если хамам все спускать, на голову сядут и ноги свесят…

Они морщились, ерзали, отец Ансельм прервал почти грубо:

– Короче.

– В общем, – сказал я торопливо, – короче говоря, он сам несерьезно подошел к передаче послания, потому я уже был заранее настроен как бы против. Вот и получилось…

– Что он передал?

– Запрет, – сказал я упавшим голосом, – ходить в тот Темный Мир. Объяснил, но тоже как-то несерьезно. Я бы сказал, недостаточно убедительно обосновал, что его тоже создал Господь!.. Да-да, как-то вскользь, о таких серьезных вещах так не говорят!

Отец Велезарий вскрикнул:

– Темный мир создал… не дьявол?

– Кишка у него тонка, – возразил я, – миры создавать! Конечно, Господь! Господь, как учит наша церковь, может быть и вы слышали, везде и во всем.

– И тот, – проговорил он потрясенным голосом, – мир…

– Темный мир, – подтвердил я. – Его тоже создал Господь. Для практики. Ладно, Он потом так сказал, наверное, а сперва Он тот создавал. Как свой замечательный и единственный… А потом, когда понял, что может и лучше, создал уже наш. Он же сам сказал так, это записано в Библии, что создал лучший из миров! Но все равно не хотел бы, чтобы и с Темным что-то случилось… Все-таки Его работа, жалко.

Они сидели молча, замерев, как каменные, наконец отец Велезарий спросил почти шепотом, голос его заметно дрожал:

– Кто… не хотел бы?

– Господь, – пояснил я удивленный его пусть не тупостью, но страусиным нежеланием признать истинное положение вещей. – Единственный, кому известна вся истина! Владыка Дня Суда, Милосердный, Чистейший, Величайший, Творец, Создатель, Прощающий, Дарующий, Всеведающий, Всеслышащий, Высочайший, Терпеливый…

Аббат вздохнул.

– Да, Он в самом деле должен быть очень терпеливым.

Отец Ансельм в ужасе перекрестился.

– Господи, спаси и помилуй!.. Зная вас, брат паладин, догадываюсь, вы в бараньей тупости отважного и до кончиков ногтей благородного рыцаря не последовали мудрому совету.

– Приказу, – уточнил отец Велезарий печальным голосом.

– Вот-вот, – сказал отец Ансельм, – приказу и повелению архангела Михаила. Того самого, что в свое время низверг самого Сатану с его воинством в ад!..

Аббат проговорил трескучим и до жути трезвым голосом:

– Плохо то, что ангелы всех родов и чинов никогда не говорят от себя, а только передают волю Господа. Это не архангел запрещал брату паладину входить в тот Темный Мир. Это он для нас темен, а для Господа, наверное, совсем нет…

Они все трое вперили в меня нещадные взоры. Я чувствовал себя уже в аду в самой глубокой яме, полной раскаленных углей, пролепетал жалко:

– Да, я вошел…

– Вы не просто вошли, – обронил отец Ансельм злым голосом. – Не так ли?

Я горестно вздохнул.

– У меня как-то само так получается, – сказал я упавшим голосом. – Везде эти посудные лавки, очень тесные, а у меня грация мудрого и рассудительного слона!..

– И что дальше? – спросил отец Ансельм.

– Они сами напали, – сказал я защищаясь. – Я их как бы и не трогал даже пальцем!.. А они напали. Я вынужден был защищаться, и потому гнался за ними до самого их дворца Темного Властелина… я даже, признаюсь, обрадовался малость: наконец-то Темный Властелин! Только и слышал, как все с ним борются, но что-то он все жив и жив, даже не догадывается, что с ним борются. Согласен-согласен, я больше по удаче, чем по уму и доблести, сумел проникнуть в тот Темный Мир. Мало того, я спер там корону Повелителя их мира…

Отец Велезариус дернулся, посмотрел на меня дикими глазами, потом на аббата.

– Разве такое возможно?

– Видимо, – ответил тот скрипучим голосом, – Господь зачем-то такое допустил. Зачем? Вряд ли узнаем…

– Тогда что?

Аббат сказал тихо:

– Как я понимаю, брат паладин… вы сумели как-то…

– Воздержаться? – спросил я. – С трудом. Руки иногда сами, так бы и обрубил! Было такое, вытащил из мешка и уже почти-почти опустил себе на дурную голову… Даже не знаю, чего мне стоило удержаться и положить обратно.

– Даже у самого стойкого, – сказал аббат, – бывают минуты, а то и дни упадка, душевной усталости. Вдруг начинает казаться, что все делаешь не так…

Отец Велезарий сказал с ужасом:

– И тогда он вытащит корону… и уже не вернет обратно!

Аббат кивнул.

– И станет воплощением Зла на земле.

Отец Ансельм проговорил с подозрением в голосе:

– Не это ли готовят падшие ангелы уже там в аду? Они там не успокаиваются, как мы все думаем. Дескать, победили, теперь они там навеки и уже смирились! Не удался прямой вызов Господу, так пробуют восстать через человека, созданного самим же Творцом?

Аббат пробормотал:

– Неисповедимы пути Господа. Возможно, Он понимает, что брат паладин все же наденет корону Темного Мира… и потому наслал Маркус, чтобы люди увидели, от чего Господь очищает землю…