Утро вечера дряннее (сборник) - Светлана Алешина

Надо признаться, что под конец я от него тоже устала.

Около пяти часов вечера уставшая, голодная и злая, я сидела в кабинете Бабеченко и приканчивала свою пачку сигарет. Обычно я так много не курю, но сегодня день выпал несколько особенный.

Фима, подперев ручкой буйную головушку, примостился рядом и наконец-то замолчал – Бабеченко несколько минут назад объявил, что у него нет оснований для моего задержания, и Фима разрешил своему работящему языку отдохнуть. И нам тоже – от него же.

– На обоих пистолетах ваших отпечатков пальцев нет, – негромко сказал Бабеченко, – смыв показал с высокой степенью точности, что вы стрельбой тоже не занимались. Остаются еще мелкие вопросы, требующие ответа, но это можно отложить на потом.

– Что еще остается, можно узнать, господин майор? – Фима выпрямился, и в глазах его появился отблеск прошедших битв.

– Меня интересовало бы мнение уважаемой Ольги Юрьевны насчет того, как же все-таки Федоскин попал к ней в квартиру, – уточнил Бабеченко.

– Через дверь вошел, – хмуро ответила я, совершенно не собираясь шутить, – у меня вчера пропала сумка в доме у Постникова. Скорее всего я ее сама там оставила, а кто-то прихватил и передал Федоскину.

– Как вы думаете… кто бы это мог быть? – спросил Бабеченко.

– А это уже ваша работа, ваши трудовые будни и подвиги, – встрял Фима.

– Не знаю, – ответила я.

– А вы не хамите, пожалуйста, – сказал Бабеченко Фиме.

– Что-что? – прищурился Фима. – А где в моих словах хамство? Где хамство, я вас спрашиваю?

– Фи-и-ма! – буквально прохныкала я. – А давай и это отложим на потом, а? Пожалуйста!

– Ну ладно, – нехотя согласился он, – хотя, конечно, никакого хамства не было и быть не могло, потому что…

– А у меня тоже есть вопрос, можно? – спросила я у Бабеченко, и Фима тут же замолчал, чтобы не пропустить что-нибудь интересное.

– Попробуйте, – предложил Бабеченко.

– Это касается вроде бы другого дела, но мне кажется, что они не могут не быть связаны друг с другом… – я замолчала, стараясь сформулировать точнее.

– Я слушаю вас, – напомнил Бабеченко.

– От Светы и от Борщова я знаю, что рядом с Анжелой была обнаружена часть какой-то фотографии. Можно все-таки узнать, что на ней было изображено? Или это секрет?

Бабеченко немного подумал, потом позвонил по внутреннему телефону, и через несколько минут пришел сержант с конвертом в руках.

– Секрета, в общем, никакого нет, – сказал Бабеченко, вынимая из конверта неровный кусочек бумаги, – есть обрывок, на котором изображены неизвестно кто, и мало шансов узнать, кто именно, видите, как оно порвано? Борщов, честно говоря, злостно темнил, нарочно устраивая ажиотаж вокруг этой фотографии.

Бабеченко протянул мне обрывок, и я внимательно его рассмотрела.

В фотографии отсутствовала верхняя часть. Угадывалось, что на ней снялась парочка: мужчина и женщина. Однако видны были только их туловища ниже пояса. Все, что должно быть выше, отсутствовало.

Мужчина был в брюках, женщина в платье, ничего оригинального. Четыре ноги, четыре кисти рук и ни одной головы. Вот и соображай как знаешь.

– Вполне возможно, что фотография не имеет отношения к делу, – закончил Бабеченко, – но она есть, в описи присутствует, поэтому мы ее и бережем.

Посмотрев в последний раз на клочок, могущий стать ключом ко всему, я вернула его майору.

– Итак, мы можем идти? – спросил Фима.

– Да, конечно, – ответил Бабеченко.

– Никаких обвинений моей подзащитной не предъявлено? – Фима принялся расставлять все точки над i.

– Нет, – ответил Бабеченко, и было заметно, что он просто проглотил слово «пока», чтобы только не заводить снова бесконечную Фимину шарманку.

– В таком случае подпишите пропуск, и мы, пожалуй, пойдем, – подвел итог мой классный адвокат, и через несколько минут мы уже выходили из здания РОВД.

Выходили здорово уставшие, измотанные, но довольные, причем неизвестно, кто был доволен больше. По крайней мере, Фима сиял так, словно это его отпустили и оправдали.

– Ты сейчас куда? – спросил он меня и сморщился.

Я проследила за его взглядом.

Напротив выхода из РОВД на дороге стояла моя старушка «Лада». Задняя дверь ее была открыта, и оттуда выглядывала довольная Маринка.

– За мной приехали, – тихо сказала я Фиме.

– Вижу, – буркнул он и грустно подставил щеку.

Напоследок махнув ему рукой, я села в свою машину.

Виктор тут же тронул ее с места, и мы поехали.

– Дома все нормально, – принялась докладывать мне Маринка, – порядок наведен, все чисто и аккуратно. Если не хочешь к себе, можем поехать ко мне, я и к этому приготовилась. Куда?

Я помолчала, подумала: а не закурить ли мне? Потом подумала, что уже, скорее всего, не стоит.

– Так к кому едем: к тебе или ко мне? – снова спросила Маринка.

– К Свете, – ответила я.

Виктор взглянул на меня через зеркало заднего вида. Я кивнула ему, он пожал плечами и тоже кивнул.

Но такой разговор получается только с Виктором. Маринка же после секундного замешательства вцепилась в меня мертвой хваткой, но я не сдалась и молчала до самого Светиного дома. Молчала не потому, что я такая скрытная. Просто я опасалась ошибки, а зачем хвастаться раньше времени?

Света случайно оказалась дома.

– У нас сейчас показ, но меня не позвали. Палыч в больнице, Нинка-сука рулит без него и сказала, что я не пойду, – грустно сообщила нам Света.

Я помолчала сочувствующе, а потом негромко произнесла:

– Я хотела бы вас расспросить про фотографию, которую нашли рядом с Анжелой.

– А я ее не видела, – сказала Света, – Борщов мне так ее и не показал.

– Олег не имел привычки носить с собою фотоаппарат? – задала я второй вопрос.

– Никогда этого не замечала, – сказала она, – он вообще этим не занимался. Это у нас Алешка фанат-папарацци…

– Кто? – переспросила я, вздрогнув от неожиданности, хотя расслышала все точно. – Кто он?

– Папарацци – мы обычно так его называем. Он любит подлавливать в разные неудобные моменты и щелкать. Сколько раз уже ругались с ним по этому поводу.

– Ну что же, пока получается, – проговорила я, – он один живет?

– Да, – Света усмехнулась, – да вот только дома его точно нет, я же вам говорю: показ сейчас идет в торговом центре «Владимирский», к перевыборам губернатора…

– Давайте все-таки попробуем съездить, – попросила я, – мне нужно войти в его квартиру.