Инкубатор для вундерваффе - Анатолий Матвиенко

Примерно в полутысяче километров западнее Ирландии конвой попал в жестокий шторм, который длился около трех суток. На «Миссури» были давно сожжены все дрова, Мохаммед снял и большей частью уже израсходовал уголь из запасов Кройффа.

Суда разметало. Единственное переговорное устройство имелось на флагмане, и с ним поддерживалась связь.

«Миссури» штормовал на среднем ходу носом к ветру. Каждая волна, ударяя в форштевень, перекатывалась через фальшборт, накрывала баковую башню, ударялась в надстройку, забрызгивала остекление мостика и катилась дальше по палубе. Казалось, что под самыми мощными волнами пароход превращается в подводную лодку под перископом — над водой оставались только дымовые трубы, мачта и воздухозаборники.

Мощная килевая качка вымотала экипаж. Хотя все, кроме капитана, имели приличный стаж морских походов, кок старался впустую, большая часть еды оставалась нетронутой.

Отдраить люк и выйти на палубу не рискнул бы и самый смелый из моряков. Еще недавно они в такой же шквал карабкались на реи, чтобы убрать паруса. Стальной корпус давал некоторую иллюзию защищенности.

Неприятности начались на исходе вторых суток. Из машинного донеслись лязги и грохот. Мохаммед кинулся туда. Источником звуков оказалась вторая машина. Механик завернул вентиль подачи пара и открыл клапаны, но машина продолжала крутиться за счет первой, привязанная к ней валом.

— Чего стали! Задняя стоп, остановить вал, открутить фланец. Давление в задней поддерживать. Продолжать движение на задней машине. После прекращения качки переднюю разобрать, о причине поломки доложить. Что не ясно?

— А как же без хода и без паруса? Развернет боком к волне!

— Поэтому действовать быстро.

Потеряв ход, корабль уже через несколько минут стал правым боком к волне. Килевая качка сменилась чудовищными ударами в борт. Корпус вздрагивал, скрипел, внутри что-то трещало.

Через четверть часа появился ход, но за время дрейфа открылись две течи — на старом месте и в носовой части. Матросы пока справлялись ручными помпами, периодически сменяясь. Обнаружить место новых трещин и завести пластырь невозможно, пока не утихнет шторм.

На третьи сутки ветер из ураганного превратился просто в очень свежий. Волны кидали «Миссури», но уже не перекатывались через фальшборт.

— Уровень воды в трюме?

— Не поднимается.

— Запас угля и воды?

— Максимум на пятьдесят часов малым ходом.

Положение серьезное, подумал Мохаммед. Он поднял беспилотник. Кораблей конвоя не было видно. Только пароход имел возможность сопротивляться волнам. Остальных раскидало к северо-западу.

Еще раз связался с Кройффом. Его коммуникатор пеленговался севернее. Можно было идти на соединение с ним, но толку: у галеона сломалась одна из мачт, и в качестве буксира он никак, дотянуть бы самому.

Мохаммед принял единственно возможное решение, и Миссури взял курс на юго-западную оконечность Британии.

Еще через пять часов доложили о причине выхода из строя паровой машины. Сломался шатун одного из двух цилиндров и разбил цилиндр изнутри. Предстоял ремонт в доке, капитан приказал отсоединить шатуны от колеса и вновь соединить обе машины между собой. К передней машине крепился генератор на 24 вольта постоянного тока. Еще имелись свинцовые аккумуляторы, но Мохаммед им не слишком доверял и весьма страшился момента, если нужно будет вести огонь, а электрооборудование откажет.

После короткой остановки соединили вал, заработал генератор. Пароход на одной машине медленно потащился вперед. До Англии шли без малого двое суток.

После шторма море было пустынным. И только когда кочегар подгребал последние килограммы угля, а первый помощник лазил вдоль корпуса и подыскивал, что еще есть горючего на борту, засекли бригантину под английским флагом, которая шла почти встречным курсом. Чавкая последним паром, «Миссури» двинулся на перехват.

— Думаете, у него на борту есть дрова или уголь?

— Нет, Бартоломео. Он сам — дрова.

Торговец дисциплинированно остановился, получив снаряд по курсу. «Миссури» прижался к борту, перебросили концы, корабли стянули между собой.

В обычных условиях началась бы абордажная схватка, в которой английский экипаж, имея в разы больше людей, непременно одержал победу. Но увидев перелезающих через борт угрюмых голландских моряков в одинаковых черных комбинезонах и обвешанных оружием, англичане предпочли не лезть на рожон.

— Командир крейсера «Миссури» Мохаммед Исмаил Аман, Вест-Индская компания Нидерландов.

— Капитан «Портсмута» Джошуа О'Нил.

После короткой беседы англичанин, который, видимо, скорее был ирландцем, уяснил, что есть шанс спасти жизнь себе и команде, но расстаться с кораблем и грузом. Грустная, но распространенная ситуация. Каково было его удивление, когда он узнал, как именно пройдет расставание.

На парусниках всегда много топоров. Первыми жертвами вандализма стали обе мачты и бушприт. Товар, чистая английская шерсть, полетел за борт — он не обладал главным актуальным качеством, хорошей горючестью. Остатки воды вылились в чрево паровой машины, сами бочки тоже пошли на слом. В море полетели пушки, ядра, часть балласта.

Скоро мимо южного британского берега двигалась весьма непривычная пара — «Миссури» тянул на буксире то, что еще недавно было торговым судном. Ободрав корму, часть бортов и палубу, англичанам позволили спуститься в шлюпки. До Бреста топлива уже хватало.

Мария Терезия Австрийская, вдова Людовика XIV, мать великого дофина — основного претендента на французский престол после Реставрации, регент короля Испании Карлоса Зачарованного и посему фактическая правительница королевства, не знала, что ценнее всего информация. Может, недооценка происходила оттого, что в XVII веке новости передавались медленно, скорость их распространения, как правило, не превышала скорости верхового гонца.

Мало получать информацию, надо правильно ее рассортировать, обработать, усвоить и сделать выводы. Для этого нужно хоть чуть-чуть быть объективным и беспристрастным. Увы, такими качествами она и близко не могла похвастать. Масло в огонь подливало окружение. Многочисленные наследники громких дворянских фамилий, как и она, обиженные революцией и Республикой, наводнили Мадрид. Они не хотели говорить ни о чем, кроме реставрации французской монархии.

Мария Терезия, еще год назад бывшая хозяйкой самого роскошного королевского двора в Европе, ради минимального политического веса была вынуждена изображать из себя няньку возле недоразвитого малолетнего родственника. Любые сведения и слухи об ослаблении или грядущей кончине Республики она всегда ловила с нетерпением, игнорируя любую информацию о промышленном и общеэкономическом подъеме, разумных реформах, перевооружении армии и флота. Кроме своего двора, представлявшего собой уцелевший осколок двора короля-солнца, ее подталкивала к войне и чисто испанская знать, мечтавшая о возврате утерянных территорий. Немаловажную роль сыграл посол английского короля.