Ветер перемен - Михаил Алексеевич Ланцов

в Литве или дальше еще где спрятались. Вот тут, — хлопнул по папке царевич, откуда ту бумажку и достал, — краткая сводка по делу. Так то — две дюжины пухлых папок.

— Повесить! — рявкнул царь.

— Кого?

— Всех виновных!

— Так может заодно и того вздернуть, кто тебе наябедничал? Он случаем с болезным не в доле?

Петр нервно дернул щекой.

— Я сам с ним разберусь.

— Лекарей прислать?

— Пришли. И костоправов, и знахарок с примочками. Но вешать засранца нельзя.

— Кто-то из сынков?

— Да. — нахмурился царь. — Пытается в интриги играть. Мерзавец.

— А градоначальника я все ж рекомендую пороть дальше. Лечить и вновь охаживать черенком от лопаты да метлой. Посменно. Чтобы его сменщик думал, что делает. Да и остальным урок.

— Хватит с него позора. В ссылку он у меня поедет.

— Воеводой куда-нибудь на дрейфующие льдины да за Белое море? Вести свет цивилизации белым медведям и моржам?

— Зачем? Он хоть и мерзавец, а все ж толковый. В прошлом немало отличился. Нельзя его за один проступок так с говном мешать.

— Он врал. Тебе и мне. Мы прямо спрашивали. Справишься? И что он нам говорил? Как ты ему теперь доверять будешь?

— Дам ему шанс. В Охотский острог поедет. Ежели за пять лет себя добрым делом покажет — прощу. Специально туда верных людей опосля отправлю, чтобы каждого опросить о том, как он службу служил. Сняв его и увезя перед тем, дабы страху они перед ним не испытывали.

— А если не справится?

— Тебе его и отдам. Сам придумаешься. Ты у нас до этого большой затейник. — кровожадно улыбнулся Петр…

[1] Печи постоянно активно топили, не закрывая на тление для сохранения жара. Не типичное их использование, но позволяло их использовать для быстрого и интенсивного прогрева большого помещения.

[2] То есть, укладывался в маркировку М100, используемую в XX-XXI веках для кирпича или цемента. Это уровни строительных материалов невысокого качества. Для 2020 годов обычный полнотелый керамический кирпич маркируется в диапазоне М50–300, клинкерный — М350–1000; ходовыми же марками цемента являются М300–500.

[3] Стропила собирались из двутаврового профиля, который делали из пластин и уголков, получаемых прокатом пудлингового железа. Клепкой. По уже отработанной на Московской верфи корабельной технологии.

[4] Речь о типичной для Египта и Леванта конструкции. На глубине несколько метров от здания отходил тоннель с полсотни метров. Он заканчивался воздухозаборником — таким грибком со сменным фильтром. Проходя по тоннелю воздух прохода летом немного охлаждался, а зимой — согревался от земли. Дальше он достигал теплообменника. Здесь был расположен массивный чугунный радиатор, вдоль ребер которого и двигался воздух. Сверху же на эти ребра капельным методом подавалась вода, которая, испаряясь от потока воздуха, охлаждала радиатор, а тот, в свою очередь, поток воздуха. Зимой тыльную сторону радиатора обогревали паром. Дальше из камеры теплообменника воздух расходился по помещениям. Все заканчивалось в башенке, а точнее во флюгере. Он размещался на трубе, по которой поднимался вверх воздух вентиляции. Для дополнительной тяги фигура флюгера была полой и выход воздуха всегда располагался в сторону, куда дул ветер, из-за чего у среза выхода получалось пониженное давление, усиливающее тягу.

Часть 3

Глава 2

1710 год, февраль, 12. Москва — Версаль

Довольный Алексей бодро «шуршал» коньками по льду, катаясь в свое удовольствие. Ему еще с прошлой жизни нравилось это занятие. Как детей по малости стал на каток водить, так и сам стал с ними выходить на лед. Не часто. Работа увлекаться мешала. А так, в удовольствие, время от времени…

Москву-реку у кремля облагородили.

Выровняли лед, сбив все неровности. Потом прошлись в несколько подходов с ведрами и швабрами, проливая рыхлости, ямки и прочее. А потом открыли каток.

Морозы стояли такие, что по льду реки тяжелые танки легко бы могли устроить гонки. Поэтому царевич, не переживая, и сам выходил покататься. Чтобы отвлечься от рутины.

Не самая безопасная забава, конечно. Слишком много вокруг людей. Сюда ведь выходило много люду, особенно по вечерам. Когда ставили специальные подставки с большими лампами для освещения катка. Так, чтобы жар до льда не доходил.

Красиво.

По местным меркам так очень.

Да и границы катка, оформленные ледовыми скульптурами, загадочно бликовали в языках пламени. Почти что ожившая сказка!

И вот в таком столпотворении людей случиться могло все что угодно. Просто непредсказуемо. Хотя, конечно, спонтанно вряд ли что-то могли серьезное предпринять те, кому голова царевича требовалась. Он ведь мог за зиму выйти один-два раза всего на лед в любое время. Сиди — карауль. А экспромтом в таких делах… возможен, но не сильно. Однако же, чтобы немного снизить риски, Алексей одевал обычную одежду, нанося легкий грим. Вроде накладки на нос или большого шрама через все лицо. Не повторяясь. Ну и катался в компании нескольких лейб-кирасиров, также переодетых. А еще сотня их товарищей дежурила поблизости «по гражданки», готовые оперативно подключиться. И даже если их кто-то узнавал, то думал, что те пришли немного развлечься, но никак не по службе…

Разгон.

Еще.

И царевич попытался сделать простейший поворот.

Получилось. Но он немного не справился с управлением и столкнулся с каким-то парнем. Ну и, как следствие, вместе с ним кубарем полетел на лед.

Шлепнулся.

Очухался.

Подал знак лейб-кирасирам, чтобы не дергались. Однако те все равно помогли Алексею Петровичу встать на коньки. Ну и паренька этого подняли.

— Лихо ты! — воскликнул тот, обращаясь к царевичу.

— Что лихо?

— Ну, это, закрутился вона как!

Разговорились.

Паренька звали Андреем Нартовым и было ему без малого шестнадцати лет от роду. Услышав это имя царевич сразу припомнил знаменитого плотника Петра Великого. Или он был не плотник? В голове у Алексея почему отпечаталось именно «плотник», который придумал массу интересных станков для обработки дерева.

А ведь ранее и мыслей о нем не приходило. Если бы не столкнулся — так бы и не вспомнил. Словно откуда-то из потаенных уголков памяти вынырнуло это воспоминание. Хотя он старался вспомнить всех толковых людей эпохи. Вон — Лейбница того же, Ньютона, который, кстати, тоже в Россию недавно перебрался. Слишком тяжело стало в Англии. И если Лейбниц заведовал Российской академией наук, то Ньютона пристроили ректором Московского университета. Хотя цапались они порой знатно, сказывалась конкуренция и застарелая вражда. Но