Инферняня - Лилия Роджер

Из кабинета валили серые клубы дыма. Я закашлялась до слез.

А Томас сказал:

– Сидите и не высовывайтесь.

А сам вытащил из кармана свою серебряную бляху, протянул руку в дым и крикнул:

– Вы знаете, что это, мистер Олимпус?

Из кабинета донеслось:

– Ваш чертов служебный значок! Только мне на него наплевать!

И снова засверкали вспышки и загрохотал гром. Но в этот раз все это как бы не смогло выйти за порог комнаты – и даже наоборот: похоже, впрыгнуло обратно.

– Ох! Ах! – произнес будто придушенно бас, и стало совсем тихо.

Томас поднялся и зашел в кабинет. Я высунула голову из-за двери. Зевс лежал навзничь у письменного стола, кучерявая борода его дымилась, а белое с золотом одеяние было в мелких подпалинах.

Я встала и подошла к Томасу. Он склонился над Зевсом и хлопал его по щекам.

– Ты убил его? – ужаснулась я.

– Нет, конечно. Он бессмертный.

– Но как ты убил его? – я никак не могла очнуться.

– Значок отражает все враждебные действия обратно на источник, который их произвел, – будто заученно проговорил Томас. – Ну вот, вы снова в сознании, мистер Олимпус.

Зевс крутил выпученными глазами, потом сел.

– Мощно, – только и сказал он.

– Это точно, – кивнул Томас.

– Но Петера я вам не отдам, – проговорил Зевс, отфыркиваясь от лезших в рот обгорелых волос бороды.

Томас помог ему подняться и сесть в белое кресло.

Кто-то вскользь толкнул меня – это вошла Вивиан. Томас посмотрел на нас:

– Девушки, мистер Олимпус опасен.

– Вот именно! – буркнул Зевс. – Убирайтесь-ка отсюда. И ты тоже, – обратился он к Томасу.

– Как только вы передадите мне Петера, – сказал Томас и сел в кресло напротив.

– Вивиан, ты же вроде замуж снова собираешься, – сказал Зевс. – Ну и роди себе другого ребенка.

– При чем тут… – Вивиан не знала, что ответить.

Этот дядька нравился мне все меньше и меньше.

– Нам нужен Петер! – сказала я.

– А мне нужен второй посыльный! – ответствовал Зевс.

– Вы бы хоть подождали, пока он вырастет и сам решит, кем ему быть, – сказал Томас.

– Я и так подождал, – сказал Зевс. – Я растил его два дня!

– А я – два месяца! – завопила Вивиан. – И девять – носила в себе!

– В себе не считается, – буркнул Зевс. – Не могу я вам его отдать. Она воспитает в нем ненависть ко мне, и он не станет на меня работать. А Гермес не успевает, к тому же он шалопай – прогуливать любит. А я его наказать не могу, потому что без него – как без рук!

– Вам придется обходиться одним посыльным. Петера я забираю, – сказал Томас.

– Нет, – сказал Зевс.

И стукнул пальцами по большой красной кнопке на столе.

Томас пробормотал:

– Я идиот. – Крикнул нам: – Под стол!

И толкнул нас обеих в заданном им направлении. А сам встал перед столом, вытянув свою разнесчастную бляху – единственное оружие. Разнесчастной она выглядела перед лесом копий, которыми заполнился дверной проем, – копья были в руках у мускулистых воинов в доспехах.

Но все же сияние бляхи их, видимо, насторожило – копья пока что никуда не полетели.

– В плен их, – сказал Зевс. – Там под столом еще двое – девицы.

Томаса окружили – похоже, если молний не бросали, то бляхе и отражать во врага было нечего. Просто фонарик без батареек.

На плечо мне легла тяжелая рука и потащила меня вверх.

– Я твоя родственница – твоя невестка! – возмутилась Вивиан в сторону Зевса. – Как ты можешь?!

– Больше нет, – спокойно сказал Зевс, вставая. – Ты сама сказала – ты больше не Олимпус.

– Но ты!.. – запищала Вивиан. – Как ты мог слышать?

Точно. Она же это Аполлону сказала.

– У меня чуткие уши, – сказал Зевс.

Нас повели прочь из кабинета, через зал: мы посередине, по бокам по шесть стражников, впереди – командир (перья на его шлеме были самые пушистые и разноцветные). Ну прям как в кино каком-нибудь про гладиатора!

– У тебя перечница с собой? – прошептала я Томасу.

– Да, только перца не осталось, последний на Гермеса со Швайгером ушел, – отозвался он. – Жми Хэлп.

Точно! Ой, где она? Где эта кнопка? На шее у меня болталась только ромашка с божьей коровкой.

– Я ее потеряла, – убитым голосом сказала я Томасу.

Он только нахмурил свои брови-полоски.

– А в плен – это как? – осторожно спросила я Томаса.

– Это засадят в темницу и постараются обменять на что-нибудь ценное, – сказал он.

Ужас. Ужас. Какие темницы?! Они же обычно сырые, темные, и там крысы или тараканы! И он так спокойно об этом говорит!

Из боковой двери вдруг появилась толстая тетечка в золотистом длинном платье. И за руку она вела…

– Петер!!! – закричали мы с Вивиан одновременно. Потому что, несмотря на то, что он вытянулся в худенького, с ногами как у жеребенка, восьмилетнего мальчика, его личико с серьезными карими глазами нельзя было не узнать.

– Мама! Няня! – он бросился к нам и уже хотел прыгнуть в объятия Вивиан, но наша стража, сомкнув ряд, преградила ему путь.

– Вы очумели?! – воздев руки к небу, закричала тетенька стражам. – Это его мать!

Стражи колебались, но пик не опускали.

Тетенька подскочила совсем близко и указала пальцем по очереди на тех четверых, что стеной стояли между нами и Петером:

– Ты, ты, ты и ты. Что вы сейчас делаете?

Я отчетливо услышала, что у стоявшего близко стража тихо позвякивает каска – будто челюсть подрагивает. Они так ее боятся?

– Выпполняем приказ вашего мужа, – дрожа как осиновый лист, проговорил один.

– Нет, – покачала головой тетенька. – Вы сейчас ослушиваетесь Геру, – она ткнула пальцем себе в грудь.

Этого стражи не вынесли и тихо, с поникшими головами, расступились.

Вивиан схватила Петера и, присев на корточки, крепко прижала к себе:

– Петер, Петер, дорогой мой… Мой малыш…

– Я уже не малыш, мама. – Петер посмотрел на меня: – Здравствуй, няня Алисия.

– Привет, – сказала я. И потрепала его по золотистым кудрям.

– Все, – сказала Гера стражам. – Ушли.

Огромные воины бесшумно, по стеночке, цепочкой удалились.

– А я вас искал, – сказал Петер.