Объект закрытого доступа - Фридрих Незнанский

Меркулов снова взял со стола карандаш и принялся задумчиво покручивать его в пальцах.

— Есть какие-нибудь соображения? — спросил он.

Турецкий пожал плечами:

— Только самые нелепые. Взорвать водонапорные башни и оставить город без воды или…

— Или что?

— Или отравить воду, — закончил фразу Турецкий.

Меркулов усмехнулся:

— Ну ты хватил!

— Сам понимаю, что нелепость. Но ничего другого мне в голову не приходит. Надеюсь, со дня на день все прояснится. В любом случае, мы держим объекты «Мосводоканала» под наблюдением.

Зазвонил мобильник. Турецкий вынул трубку из кармана, поговорил пару минут, выключил телефон и пристально посмотрел на Меркулова:

— Ну что, Константин Дмитриевич, мои предположения подтвердились. Жена Рыцарева зарезервировала два места на завтрашний балет. Думаю, там будут и остальные бандиты.

Меркулов хмыкнул:

— Стало быть, развязка?

— Похоже на то, — ответил Турецкий. — Но это еще не все. Дело сильно осложняется тем, что завтра праздник. Седьмое ноября.

— Я в курсе. И что?

Александр Борисович поморщился.

— А то, Костя, что это не просто балет, а почти протокольное мероприятие. В зале будет присутствовать секретарь Совета безопасности Петров и его супруга. И это еще не все. Знаешь, кто еще там будет?

— Кто?

— Наш премьер-министр собственной персоной.

— О как!

Турецкий кисло улыбнулся:

— Ага. Вот уж свезло так свезло.

Меркулов задумчиво проговорил:

— Может, отговорить его от этого культпохода?

Турецкий решительно покачал головой:

— Нет. У террористов везде свои люди. Если они узнают, что Фрадкин и Петров не поехали на этот чертов балет, они могут заподозрить неладное, и еще, чего доброго, отменят операцию. И тогда мы не сможем взять их с поличным.

— Но ведь это огромный риск, Сань, — неуверенно сказал Меркулов.

— Да, Кость, риск. Только он и без премьера риск. Ребята из спецназа ГРУ знают свое дело. Да и мы свое дело знаем. Прорвемся.

На улице опять моросил дождь, и в уютном кабинете главного инженера «Мосводоканала» Вячеславу Ивановичу Грязнову было чрезвычайно приятно. Полированный стол блистал чистотой и новизной — ни одной пылинки, ни одной трещинки. Кремовые шторы на окнах висели аккуратными, ровными складками. Книги на полке были расставлены по цвету корешков, а на стенах в продуманном порядке висели почетные грамоты и дипломы в красивых рамках.

Сам главный инженер, Петр Сергеич Полонский, полностью соответствовал своему кабинету. Он был благообразен, аккуратен и ухожен, имел красивые серебристые волосы, безукоризненный галстук и розовые ногти, над которыми, вне всякого сомнения, потрудился искуснейший мастер маникюра. От лоснящихся, дородных щек Полонского пахло дорогой туалетной водой.

Он покачал головой и сказал:

— Нет, Вячеслав Иванович, ваш вопрос совсем не кажется мне праздным. Меня, как и других специалистов, давно уже беспокоит плачевное состояние трубопровода Сходненской ГЭС. По этому трубопроводу вода перекачивается из Химкинского водохранилища в Москву-реку, — пояснил он. — Чтобы вы поняли всю серьезность вопроса, замечу, что вода, поставляемая Сходненской ГЭС, наполняет Москву-реку на восемьдесят процентов!

— То есть, если с трубопроводом что-то случится, уровень воды в Москве-реке понизится? — уточнил Грязнов.

— Не просто понизится, а катастрофически упадет. Если на трубопроводе случится авария, Москву-реку можно будет перейти вброд.

— И чем это грозит столице?

— Чем грозит? — Полонский нахмурился. — Большинство предприятий в черте города лишатся водозабора и встанут. Авария коснется и теплоэлектростанций, снабжающих москвичей теплом и горячей водой. Кроме того, судоходство будет прекращено.

— Скажите, а могут подмосковные водохранилища подвергнуться… биологической атаке террористов?

Грязнов специально выразился «поизящней». Вячеслав Иванович боялся, что, если он спросит напрямую, можно ли отравить воду в водохранилищах, Полонский поднимет его на смех.

Однако главный инженер и не думал смеяться.

— Если вы имеете в виду возможность отравления воды, то это вполне возможно, — сказал он. — Администрация города не верит в реальность такой угрозы. А зря. Наша вода и сейчас-то не идеал. На станциях существуют огромные запасы ядовитого хлора. Представляете, что будет, если произойдет масштабный выброс этого хлора? Апокалипсис! Тут даже яды будут не нужны.

Грязнов покачал головой:

— Нда. И что, ситуацию никак нельзя исправить?

— Ну почему же? — пожал плечами Полонский. — Можно. В течение двух лет «Мосводоканал» планирует перевести все водоочистительные станции Москвы с ядовитого хлора на менее опасный гипохлорид. Гипохлорид по качеству очистки воды не отличается от хлора. Попав в атмосферу в чистом виде, он вызывает лишь легкий химический ожог, тогда как вдыхание паров хлора приводит к смерти. За счет использования гипохлорида мы полагаем уменьшить опасность диверсионных актов на водоочистных объектах.

— Я вижу, вопросы защиты от террористов не чужды и вам, — заметил Грязнов.

— Они нынче никому не чужды, — сказал на это Полонский.

Едва Грязнов покинул кабинет главного инженера, как в кармане у него зазвонил телефон. Это был майор Солонин.

— Вячеслав Иванович, наблюдение за домом продолжаем. Все по-прежнему, за исключением того, что Гатиев выехал в город. Между прочим, он заказал столик в кафе при гостинице «Северная».

— И что из этого следует?

— Помните, я шутил насчет того, что было бы неплохо взять «языка»? Теперь у меня есть идея получше.

— Какая?

— Рассказываю все по порядку. Помните оперативника Ахмеда Бероева? Ну, того, который чип к пиджаку Гатиева в ресторане прикрепил?

Шашлыки в баре при гостинице «Северная» по-прежнему были вкусны. Гатиев подцеплял сочные обжаренные кусочки и отправлял их в рот, закусывая свежими овощами.

Появляться в публичных местах было опасно, но Руслан Шамильевич ничего не мог с собой поделать. Он и так отказал себе в удовольствии навестить знакомых «девочек», хотя тело Гатиева истосковалось по женской ласке.

Не давало покоя Гатиеву и еще одно желание — поквитаться с подонком сутенером, который в последнее посещение так бесцеремонно выставил его из квартиры. Однако это могло подождать. Чем дольше ожидание, тем приятней будет акт расправы.