Галактическая империя - Айзек Азимов

Голос прозвучал резко и властно.

– Госпожа. – Капитан Рейсити поклонился, предчувствуя бурю.

Для флоринианцев он, разумеется, был нобилем (для них любой уроженец Сарка – нобиль). Вот только в действительности нобиль нобилю рознь, и капитан нобилем только назывался, а Сэмия Файф – была на самом деле. Точнее, нобилем в юбке, что, впрочем, одно и то же.

– Госпожа?

– Я не потерплю, чтобы мне приказывали. Я уже не в том возрасте. Я сама себе хозяйка и желаю остаться здесь.

– Прошу вас, госпожа, поймите, я тут ни при чем, – осторожно сказал капитан. – Моего мнения никто не спрашивал. Мне приказали, прямо и недвусмысленно.

Он робко вертел в руках копию приказа. Капитан уже дважды пытался всучить документ Сэмии Файф, но та решительно отказывалась на него взглянуть, словно таким образом могла с чистой совестью сделать вид: она не знает, в чем состоит долг Рейсити.

– Меня не интересует, что вам там приказали, – в очередной раз повторила она, развернулась и, цокая каблучками, зашагала прочь.

Капитан последовал за ней, бубня:

– В приказе говорится, что, если вы откажетесь добровольно подняться на корабль, я, прошу прощения, должен буду отнести вас туда на руках.

– Вы не посмеете! – вскинулась она.

– Если учесть, кто отдал мне данный приказ, то, наверное, посмею.

– Послушайте, капитан, ведь на самом деле никакой угрозы нет, правда? – попыталась умаслить его Сэмия. – Это же просто смешно. Форменное сумасшествие. В Городе все спокойно. Подумаешь, одного патрульного стукнули по голове. Тоже мне, происшествие!

– А второго этим утром убили. И вновь – во время нападения флоринианцев.

Она явно была потрясена известием, но глаза упрямо сверкнули, а на смуглых щеках проступил румянец:

– Какое отношение это имеет ко мне? Я не служу в патруле.

– Госпожа, корабль готовят к старту, скоро он взлетит, и вы должны быть на борту.

– А моя работа? Мои исследования? Вы хоть понимаете… Нет, куда вам!

Капитан промолчал, и она отвернулась. Отливающее медью платье из кырта, отделанное молочными нитями серебра, подчеркивало необычайную гладкость и теплоту ее плеч и рук. Во взгляде капитана сквозило нечто большее, нежели пустая учтивость и почтительная сдержанность, с которыми простым саркцам следует смотреть на высокородную даму. Его удивляло, для чего столь соблазнительной пташке, пусть и росточком с птенца, посвящать свою жизнь ученым штудиям, строя из себя профессоршу.

Сэмия прекрасно осознавала, что научное рвение превратило ее в объект насмешек тех, кто полагал, будто удел аристократки – блистать в свете и, возможно, стать ходячим инкубатором для двух новых нобилей (не меньше, но и не больше). Сэмии было все это неинтересно.

К ней частенько подходили и с улыбочкой спрашивали: «Вы правда пишете книжку? Ой, а можно посмотреть?»

Так в основном поступали женщины. Мужчины, с их добродушной снисходительностью, были и того хуже: полностью уверены в том, что стоит им на нее взглянуть или обнять за талию, как вся «чепуха» тут же выветрится у Сэмии из головы.

Сэмия страстно увлекалась кыртом сколько себя помнила, хотя все прочие принимали его как должное. Кырт! Король, император, бог всех тканей! Любая метафора кажется слишком бесцветной.

По химическому составу кырт являлся разновидностью целлюлозы. По крайней мере, сами химики в этом клялись. Однако никакие их приборы и теории не могли объяснить, почему на Флорине – и только на Флорине – целлюлоза становится кыртом. «Вопрос молекулярной структуры» – вот и все, что они могли ответить. Но спроси их, чем молекулярная структура кырта отличается от структуры обыкновенной целлюлозы, – лишь пожмут плечами.

Впервые Сэмия услышала об этой загадке от няни.

– Почему мое платьице так блестит, нянюшка?

– Потому что это кырт, Мия, деточка.

– А почему другие платьица не блестят, нянюшка?

– Потому что они не из кырта, Мия, деточка.

Вот и весь сказ.

Тогда Мия старательно прочитала недавно вышедшую двухтомную монографию, посвященную кырту. С таким же успехом она могла ограничиться нянькиным объяснением: кырт – это кырт, потому что он – кырт. А то, что не кырт, – не кырт, потому что оно – не кырт.

Сам по себе кырт не блестел. Но если правильно спрясть нить, она сияла на солнце, металлически отливая различными оттенками, а то и всеми цветами радуги сразу. Специальная пропитка придавала нити алмазный блеск. Без особых усилий ткань можно было сделать жаростойкой (до шестисот градусов по Цельсию) и инертной почти ко всем реактивам. Кыртовые волокна легко было спрясть тоньше любой синтетики, но при натяжении они оставались прочнее самого прочного бетоносплава.

Ни одно известное вещество не могло соперничать с кыртом по универсальности применения. Если бы не цена, кырт давно бы заменил стекло, металл и пластмассу. Это был единственный материал, который использовали в качестве визирных нитей в оптических приборах. Из него делали формы для отливки гидрохронов гиператомных двигателей и легкие, долговечные тросы там, где металл оказывался чересчур хрупок, или слишком тяжел, или то и другое сразу.

Однако все это можно было, как говорится, по пальцам пересчитать, поскольку кырта катастрофически не хватало. Почти весь урожай, собранный на Флорине, шел на изготовление тканей для пошива самой изысканной одежды в галактике. Флорина одевала аристократию миллиона планет, кырт же рос на одной-единственной, и его урожай распределялся по крупицам. Двадцать женщин планеты могли позволить себе полный наряд из кырта; еще две тысячи – праздничное платье или пару перчаток. Двадцати миллионам оставалось смотреть и глотать слюнки.

Во всей галактике распространена была пословица, характеризующая сноба. Единственная идиома, которую одинаково понимали везде и всюду: «Можно подумать, он сморкается в кыртовый носовой платок!»

Однажды Сэмия пришла к отцу и спросила:

– Папа, что такое кырт?

– Это твой хлеб с маслом, Мия.

– Мой?

– Ну, не только твой, конечно. Это хлеб с маслом для всего Сарка.

И она быстро разобралась почему. В галактике не было ни одной планеты, которая не попыталась бы вырастить у себя кырт. Когда-то Сарк казнил любого, кто пытался контрабандой вывезти семена кырта с Флорины. Тем не менее некоторым удавалось проскользнуть непойманными. Шли столетия, правда выплыла наружу, и закон о смертной казни был отменен. Отныне любой желающий мог свободно купить семена по цене готового кыртового полотна в пересчете на вес.

Оказалось, что кырт рос кыртом только на Флорине. На всех прочих планетах вы получали обычную целлюлозу. Белую, тусклую, непрочную – и бесполезную. Даже старый добрый хлопок и то лучше.

Может быть, дело в почве Флорины? Или в излучении ее солнца? Или в штаммах местных бактерий? Были проверены все гипотезы. Взяты образцы почвы, искусственно воссоздан спектр звезды, разведены флоринианские бактерии… А семена давали все такую же белую, тусклую, непрочную и бесполезную целлюлозу.