Маттимео - Брайан Джейкс

Щекач браво отдал честь. Страх его почти исчез в пылу битвы.

— Есть, старина Бэзил!

Битва бушевала с переменным успехом. Гулкие удары барабана эхом отдавались в скалах, летели стрелы, камни из пращей, кололи пики. Матиас, дико вращая глазами, осмотрелся: он стоял посреди рукопашной схватки. Силы крыс намного превосходили силы рэдволльцев, и еще множество крыс теснилось на каменной лестнице, на подходе к сражению. С трудом выбравшись из этого скопления дерущихся, Воин выкрикнул во весь голос:

— Назад, назад, берите раненых и отступайте к проходу, по которому мы шли!

Гуосим, пробиваясь назад к арке прохода, выносил из боя Лог-а-Лога. Орландо, Джесс и Джабез, стоя бок о бок с Щекачом и Бэзилом, неистово отбивались, прикрывая отступление. Матиас сновал туда-сюда, помогая управиться с ранеными.

Наконец им удалось добраться до прохода, и они вошли в него. Дробь барабана прекратилась, и крысы отхлынули назад, до половины очистив площадку и защищая лестницу, по которой поднимались новые полчища. По мере поступления новых сил они снова начали заполнять всю площадь уступа. Посреди них стоял Надаз и, потрясая гремящим черепом на своем скипетре, указывал им на рэдволльцев, словно насылая на них какое-то заклятие.

Орландо отер топор и принялся затачивать его о камень стены.

— Славно мы с ними схватились, хоть нас и мало, — сказал он ободряюще.

Воин сел, прислонившись спиной к стене и тяжело дыша.

— Да, если бы мы нашли наших детей, мы могли бы уже подняться на поверхность. Беда в том, что я нигде их не видал.

Барсук полизал раненую лапу.

— И я не видел их, и лиса, кстати, тоже. Я не уйду отсюда, пока он жив. Даже если я не найду мою Ауму, то хоть буду уверен, что он больше никого не продаст в рабство.

Щекач стоял у входа в туннель и строил гримасы черным крысам, собравшимся неподалеку.

— Эй вы, крыски-огрызки! Эта старая дурацкая статуя не стоит и раздавленного желудя. Ей нужна целая орда крыс, чтобы потягаться с настоящими бойцами, — насмехался он.

Бэзил и Джесс пытались перевязать ужасающую рану Лог-а-Лога. Она была глубокой и очень опасной. Бэзил покачал головой:

— Послушайте этого молодого задиру! Нам того и гляди пустят кровь, а он раздает им прозвища, как служанка на чайной вечеринке. Ха-ха, маленький сорванец, чтоб ему пусто было! Говорю тебе, Лог-а-как-тебя, лежи тихо. Ты разбередишь свою рану.

Предводитель землероек держался за промокшую от крови повязку на горле. Он тяжело дышал.

— Плохая рана, друг. Она вывела меня из строя. Бэзил ободряюще помахал ушами:

— Чепуха, старина. Вскоре ты опять будешь как новенький.

Лог-а-Лог, сделав огромное усилие, поднялся и повернулся к Матиасу:

— Где Флагг? Мне он нужен, Матиас. Я хочу выйти на свет дневной, чтобы не умирать здесь, во мраке.

Матиас сжал лапу друга:

— Я понимаю тебя, Лог-а-Лог. Поднимайся наверх и отдохни там. Все будет хорошо. Флагг, возьми еще несколько ребят, выведите Лог-а-Лога на дневной свет.

— Матиас, погляди! — Вытянув шею, Орландо стоял на камне, выступающем из стены. — Они перекинули веревку через край уступа. На ней подвешена какая-то большая корзина. Думаю, они что-то спускают. Интересно, что это?

Матиас пожал плечами:

— Я знаю не больше тебя. Скоро они возобновят свои атаки. Я это чувствую. Мы можем выдержать их натиск какое-то время, но рано или поздно они одолеют нас. У меня есть план, как нам выиграть время. Тогда, если даже мы потерпим поражение, остальные по крайней мере успеют уйти и спасутся.

Встав снаружи, у входа в туннель, Матиас направил свой меч на Надаза.

— Крыса, я вызываю тебя на поединок! — крикнул он. Надаз продолжал потрясать своим ужасным скипетром, монотонно выпевая какие-то заклинания. Воин обратился к нему снова:

— Ты боишься принять вызов! Ты спокоен, лишь когда у тебя за спиной твоя орда! Жалкий трус! Пошли тогда кого-нибудь из своих. Я — Матиас из Рэдволла. Я — воин, не знающий страха. Есть ли среди вас кто-нибудь, равный мне, или вы все — жалкие червяки?

Черные крысы глядели на Надаза, ожидая, что он ответит.

— Не все твоими желудями отбиваться, Воин! Я останусь с тобой до конца, — горячо прошептал Орландо. — Я сражусь с их защитником!

Матиас, улыбнувшись, кивнул:

— Орландо, ты самый храбрый воин из всех, кого я видел. Нет, мой друг, они знают, что ты можешь одолеть любого из них. Вот почему я бросаю им вызов. Среди них не много найдется тварей, которые рискнут потягаться с таким, как я. Если ты все же считаешь, что должен остаться, пусть так. Когда я паду, ты будешь защищать вход в туннель, дашь нашим друзьям еще немного времени, чтобы спастись.

Орландо положил тяжелую лапу на плечо Матиаса:

— Защитник Рэдволла, ты хоть и мышь, но сердце твое намного больше моего. Посмотри, там что-то происходит.

Надаз стоял, направив свой скипетр в сторону каменной лестницы. Крысы на лестнице отступили от края и прижались к стене, охваченные страхом. У Матиаса перехватило дыхание, он крепче сжал рукоять своего меча.

Из бездны поднималось чудовищное существо. Это был огромный грызун, по виду — нечто среднее между хорем и горностаем. Он казался представителем давно вымершего, доисторического вида: у него не было ушей, огромная голова торчала прямо из мощных плеч. Злобно глядя перед собой, зверь скалил кривые грязные зубы. Туловище его представляло собой груду мускулов, оплетенных сухожилиями, на лапах и на поясе были надеты тяжелые обручи с шипами. Он был вооружен пикой устрашающего размера и металлической сетью с грузилами.

Надаз жестко рассмеялся:

— Матиас из Рэдволла, не боящийся никакого зверя, вот твой соперник — Изнуритель, мастер по выделке рабов!

Сестра Меи и Василика пытались кормить Стрик пищей, имевшейся в аббатстве, но коршуниха не была вегетарианцем. В конце концов они нашли решение и дали ей рачков. Стрик облюбовала себе угол подвала и устроилась на ночлег на куче мха, покрытой мешковиной.

— Бедняжка, — причитала сестра Мей. — Видно, она свила гнездо на ветвях дерева, росшего на склоне горы. Однажды ночью ветка, прогнив, обломилась и гнездо упало. Она ударилась об острые скалы и сломала крыло. Стрик говорит, что пролежала на разрушенном гнезде много дней, не в силах пошевелиться. У нее не было друга, который защитил бы ее, и другие птицы набрасывались, пытаясь ее убить. Наконец она заставила себя лететь. Мало-помалу она продвигалась по Западной Равнине в поисках убежища, пока наконец не увидела наше аббатство. Вошла Констанция, отирая пот со лба:

— Все еще жарко снаружи. Где большая птица? Спит? Ну и громадина! Спорю, она могла бы поднять меня на воздух. Как полагаешь, аббат, она сможет летать?