Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию - Мишель Эке́м де Монтень

В этом краю много таверн, а где совсем нет жилья, они делают навесы из ветвей, ставят под ними столы и подают яйца, сыр и вино. У них совсем нет сливочного масла, и они любую свою стряпню сдабривают оливковым. Уехав отсюда в тот же день после обеда, мы оказались в долине Сполето, а это самая красивая равнина меж гор, которую только возможно себе представить, шириной в два гасконских лье, и обнаружили много селений на соседних холмах. Дорога по этой равнине и продолжение этой дороги, которую я недавно назвал папской, идет совершенно прямо, как скаковая дорожка. Мы оставили позади себя немало городов по обе ее стороны, и среди прочих город Треви справа от нас. Сервиус по поводу Вергилия утверждает, что это Oliviferæque Mutuscæ, о чем говорится в книге VII[566]. Другие это отрицают и приводят доводы в пользу противоположного. Как бы то ни было, это город, построенный на высокой горе, на месте, простирающемся вдоль всего склона до середины горы. Это очень приятное местоположение, потому что гора со всех сторон засажена оливковыми деревьями. А новая дорога, проложенная три года назад, самая красивая, которую только можно вообразить; к вечеру мы добрались до

ФОЛИНЬО, двенадцать миль. Город красивый, лежит на той же равнине и по прибытии напомнил мне своим местоположением Сент-Фуа, хотя он без всякого сравнения намного богаче, красивее и многолюднее. Тут имеется небольшая речка или ручей, которая называется Топино. Этот город в древности назывался Fulignium, иначе Fulcinia, и был построен на месте Forum Flaminium[567].

Гостиницы на этой дороге, или большая их часть, сравнимы с французскими, кроме того разве, что у лошадей для еды тут есть только сено. Они подают маринованную рыбу и совсем не имеют свежей. Подают, как и по всей Италии, фасоль, сырой и зеленой, а также горошек и миндаль и совсем никак не готовят артишоки. Их площади вымощены квадратными плитами. Они привязывают своих быков за нос, за кольцо, которое протыкает им перемычку между ноздрями, как буйволам. У вьючных мулов, которых у них много, причем очень красивых, передние ноги подкованы не как у нас, а, наоборот, круглыми подковами, которые обхватывают копыта, потому что больше их по размеру. Тут в разных местах попадаются монахи, которые подают прохожим святую воду, ожидая за это милостыни, и многие дети просят подаяние, обещая прочитать целую дюжину Отче наш, которые они для тех, кто им подаст, отсчитывают на пальцах. Вина тут совсем не хороши.

На следующее утро, покинув эту прекрасную равнину, мы двинулись дальше по горной дороге, где обнаружили другие очень красивые равнины то на вершинах, то у подножия гор. Но в самом начале этого утра мы некоторое время любовались красивейшим видом – множеством разнообразных холмов, со всех сторон облаченных прекрасной тенистой листвой всевозможных плодовых деревьев и самых прекрасных, елико возможно, селений, подчас в местах настолько крутых и обрывистых, что было чудом, как только лошади могли туда взбираться. Наикрасивейшие долины, бесконечное множество ручьев, столько домов и селений, разбросанных то тут, то там, напомнили мне окрестности Флоренции, кроме того разве, что здесь нет никаких дворцов, ни заметных зданий, и там [под Флоренцией] почва по большей части сухая и бесплодная, а на здешних холмах нет ни пяди попусту пропадающих земель. Правда, весеннее время года им благоприятствует. Часто весьма высоко над нашими головами мы видели красивую деревню, а под нашими ногами, словно у антиподов, другую, и у каждой были свои приятные стороны – многие и разнообразные. Не портит вида даже то, что за этими столь плодородными горами маячат хмурые и неприступные вершины Апеннин, откуда катятся вниз стремительные потоки, а потом, растеряв свое изначальное буйство, вскоре превращаются в этих долинах в приятнейшие и тишайшие ручьи. Среди этих горбатых кряжей обнаруживаешь вверху и внизу многие богатые равнины, порой такие большие, что кое-где перспектива теряется из виду. Кажется, что никакая живопись не способна передать все богатство такого пейзажа. Оттуда перед нами открывался вид нашего пути – то таким образом, то иным, но он неизменно был очень удобен; и к обеду мы добрались до Ла Муччи.

ЛА МУЧЧА, двадцать миль. Маленький городишко на реке Кьенто.

Оттуда мы проехали низменной и удобной дорогой через эти горы, однако поскольку я дал оплеуху нашему возчику[568] (что для этих краев явный перегиб), свидетелю [другого] возчика, угробившего князя Трезиньяно, то он, видя, что я больше не преследую его собрата, был в отличие от меня вполне настроен подать жалобу или сделать что-нибудь иное[569]. Так что я, вопреки своему намерению ехать в Толентино, остался на ужин в Вальчимаре.

ВАЛЬЧИМАРА, восемь миль. Маленькая деревенька с почтовым двором на сказанной реке Кьенто.

На следующий день, в воскресенье, мы проследовали дальше той же долиной между возделанных и плодородных гор до Толентино, маленького городка, в котором мы не задержались, после чего местность стала сглаживаться, и у нас по бокам остались лишь невысокие, пологие холмы, делая этот край весьма похожим на Ажене, самое красивое место на берегах Гаронны; разве что тут, как и в Швейцарии, не встретишь ни замков, ни дворянских усадеб, а видно только множество деревень или городков на склонах. И все это, двигаясь вдоль Кьенто по очень красивой дороге, под конец вымощенной кирпичом, по которой мы и добрались к обеду в Мачерату.

МАЧЕРАТА, восемнадцать миль. Красивый город размером с Либурн, расположенный на некоей высоте, которая по форме приближается к круглой и со всех сторон одинаково возвышается по отношению к своему чреву. Тут не так много красивых домов, но я приметил дворец из тесаного камня, он весь граненый снаружи, будто усыпан квадратными алмазами, наподобие дворца кардинала д’Эсте в Ферраре[570]: вид этой постройки радует взор. Входят в этот город через новые ворота, где золотыми буквами начертано: Porta Boncompaigno; это продолжение дорог, которые проложил папа. Здесь находится резиденция легата области Марка[571]. На этих дорогах если они подают свои вина, то сперва представляют вам свою будущую стряпню сырьем, потому что они это пекут, жарят и варят вплоть до потери половины, желая сделать как можно лучше. Мы вполне почувствовали, что находимся на пути в Лорето, настолько дороги переполнены идущими туда или обратно, и много не только частных лиц, но и сообществ богатых людей, совершающих путешествие пешком, в одежде паломников, а некоторые даже с хоругвью и с распятием, а те, что идут впереди, в ливреях[572].