КРЕПОСТЬ ТЕЛЬЦОВ - Евгений Лобачев

Тишина… Зловещая немота кладбища в полуночный час. Давящая, выматывающая, изнуряющая, высасывающая силы, леденящая кровь, предвещающая пытку, заставляющая жалеть о том, что еще жив…

— Эй… Кто здесь?..

Испуганный шепот, прилетевший не от кухни, а из пещерной черноты, едва не заставил Сардара вскрикнуть. Вытаращив глаза, юноша впился во мрак, пытаясь разглядеть источник звука. В тот же миг над его головой в разобранном проеме полыхнула яркое почти до слепоты пламя, и с той стороны стены кто-то выдохнул удивленно:

— Вот так крысы…

Потом вдруг пламя метнулось вниз, послышался стук осыпавшихся камней, звон разлетающихся черепков, будто разбилась глиняная лампа, потом истошный вопль:

— А-а-а-а-а!!! Горю! Моя нога! Помогите-е-е-е!!!

Пользуясь переполохом, Сардар быстро, как только мог в кромешной темноте устремился вглубь пещеры. Но, не сделав и полудюжины шагов, налетел на препятствие и снова упал. Пальцы скользнули по чему-то гладкому, холодному, тошнотворно-осклизлому…

— Кто здесь?.. — прошелестело над самым ухом.

От неожиданности Сардар отшатнулся, рванулся в сторону, и вдруг ткнулся плечом во что-то мягкое, тихонько зашуршавшее от прикосновения. Вытянув руку, он нащупал складки ткани. Ткани было много, будто здесь в пещере откуда-то появился целый отрез материи. Сардар повел пальцами чуть в сторону, и тотчас отдернул руку: его кожа соприкоснулась с холодной и липкой кожей мертвяка.

— Эй! — снова позвал голос. Голос был молод и очень слаб, срывался в стон. — Не молчи… Хвала богам, ты не телец. Кто ты?

— Не твое дело, — огрызнулся Сардар. — Сам-то кто?

— Лахри. Писарь при караване почтенного Кийвиле. Когда тебя сбросили?

— Сбросили? — переспросил Сардар.

— Да, — подтвердил голос — У меня… что-то с ногой… Я отключился, а когда пришел в себя, услышал… Ты цел?

— Я… да, цел, — промолвил Сардар. — Меня не сбросили, я перебрался сюда из другой пещеры…

— Перебрался?! — в голосе незнакомца послышалось удивление. — Как? Здесь каменный мешок.

— Там, — Сардар мотнул головой в сторону кухни, хотя неведомый собеседник не мог увидеть этот жест. Вопли тем временем стихли, и снова наступила тишина — должно быть несчастному оказывали помощь. — Разобрал кладку, — продолжал Сардар, — и пролез, пока никто не видел. Но откуда ты знаешь? Здесь же хоть глаз коли…

— Я здесь целую вечность, — прошептала темнота. — Когда боль чуть утихает, я… бросаю камни. Их здесь много. И куда ни брошу, везде… один и тот же звук…

— Но как ты сюда попал?

— Говорю же, скинули. Когда все началось, мы были… у входа в храм. Почти все караванщики. К нам прибежал здешний агент Кийвиле, телец. Телец… Этот выродок был больше похож на хорька. Сказал…

Парень умолк, должно быть собираясь с силами. Сардар терпеливо ждал.

— Сказал, что местные в бешенстве, вырежут всех инородцев, — продолжил Лахри. — Сказал, что знает укромное место, и если мы как следует заплатим, он поможет нам переждать, пока закончится погром. Мы отдали все, что было. Четыре дюжины не самых бедных людей вручили прощелыге все, что имели при себе. И он велел нам лезть в какую-то дыру под стеной. Внизу был какой-то скрипучий помост, мы сгрудились на нем, а потом гнилые доски не выдержали, и помост обвалился под нами. Мне повезло, я как-то ухватился за стену и повис. Когда пальцы не смогли больше держать — упал. Остался жив лишь потому что упал на трупы…

— Не радуйся, — мрачно процедил Сардар. — Они нашли мой лаз. Сейчас потушат того осла и явятся за нами…

— Меня они не скоро найдут, — хихикнул голос. — Я сложил в стопку три тела. Если что, просто лягу и навалю их на себя. Выиграю время, пока меня считают покойником.

— Из какой ты земли взялся такой предусмотрительный? — бросил Сардар.

— Водолей, — пробормотал Лахри. — Я здесь целую вечность. Успел освоиться. Попробуй сделать также, тут везде…

— Водолей? — встрепенулся Сардар. — Я тоже водолей! Не того ли Кийвиле ты писарь, который…

Яркий свет, ударивший от кухни, прервал его. Вскрикнув от боли в глазах, Сардар все же успел в краткий миг увидеть внутренность каменного мешка — множество трупов, наваленных кучами, будто кули с мукой на полу мельницы. Метнувшись на землю, он с усилием потянул на себя начинающую коченеть неподатливую тушу, лежащую на самом верху. Он отчаянно надеялся, что есть фора, что в эти первые мгновения тюремщики не смогли ничего разглядеть.

Тюремщики разобрали кладку до последнего камня и вошли внутрь. Принесли огня, и тотчас восторженно зацокали языками — должно быть так ярко засверкали на покойниках цацки, не доставшиеся вероломному агенту. Принялись обшаривать трупы, то и дело срывались в крик, споря из-за добычи. Несколько раз едва не дошло до поножовщины, и тогда сыпля проклятьями, Халкын бросался разнимать своих мародеров.

Наконец Халкын приказал выносить трупы. К тому моменту Сардар, сообразивший, что когда очередь дойдет до него, его непременно узнают, и в лучшем случае снова посадят под замок, успел кое-как натянуть на себя вещи одного из покойников и вымазать грязью лицо.

Сняв верхний слой трупов и обнаружив под ним еще покойника, двое обшарили новую одежду Сардара, затем, схватив за ноги, отволокли его в просторный сырой коридор где-то в стороне от кухни и оставили рядом с мертвецами. И ушли, даже не обернувшись.

Сардар не знал, сколько времени пролежал в абсолютной неподвижности, а тюремщики все таскали и таскали трупы. Он продрог до костей, и пожалуй еще немного — и замерз бы насмерть. Но вот все кончилось, постепенно шум и возня стихли вдали: даже тюремщиков, похоже, утомило безумие этого дня. Выждав для верности еще около получаса, Сардар осмелился шевельнуться. Пространство вокруг, укрытое саваном абсолютной тишины, не тревожимое даже тенью движения, было столь чуждо любому проявлению жизни, что Сардару стоило неимоверных усилий просто открыть глаза.

После минутной борьбы с собственным телом он сумел наконец приподняться на локтях, потом сесть и осмотреться. Он обнаружил себя в гроте, слегка вытянутом, с узкой горловиной-входом, с парой масляных ламп, подвешенных на крючьях по сторонам. Лампы не то чтобы освещали что-то, скорее они делили пространство на сумрак и мрак. Сумрак был жизнью, а мрак — смертью. Непроглядная чернота топорщилась нагромождением жутких теней, скорченных, скрюченных, изломанных, распяленных, распятых, распоротых, разъятых сгустков мглы, вопящих о том, что прежде, совсем недавно, они были живыми людьми и даже не подозревали о надвигающемся кошмаре, о том что в Тени Зодиака для каждого из них уже приготовлено место. Ужас произошедшего, будто пробив незримую плотину отчужденности, до сих пор оберегавшую душу Сардара, вдруг захлестнул ледяной волной. Лязгнули зубы, жестокая дрожь сотрясла тело. Не в силах справиться с собой, он заскулил — тонко и жалобно, как смертельно напуганный ребенок. Он скулил, и скулил, и скулил… Он оплакивал себя, свою несчастную короткую жизнь, казавшуюся в эту минуту крошечным угольком, который вот-вот погаснет, исчезнет, сгинет в черном бездонном омуте смерти…