Сбежать нельзя любить - Ольга Романовская

– Жаль! – вздохнул почтальон и опустился на свободный стул. – Я вам тут письмецо принес. От отца. И второе, лорду Арену. Передадите?

Кивнула:

– Конечно.

Думала, Питер встанет и уйдет, но он не спешил, кряхтел, барабанил пальцами по коленям.

– Давайте уж! – не выдержала я.

Вижу же, ему не терпится что-то рассказать. Помимо того, что Питер Тул пьяница, он еще и жуткий сплетник.

– Да вот письмецо одно мне в руки попало. Я таких и не видал прежде.

Порывшись в сумке, он извлек помятый голубой конверт. Штемпель незнакомый, корона не ромнийская. Может, фамильная – многие аристократы запечатывали письма собственными гербами.

– И обратного адреса нет, – продолжал загадочно вздыхать почтальон.

Брать чужое нехорошо, но когда тебе его дают прямо в руки…

– Адресовано Синтии, – растерянно пробормотала я, прочитав имя получателя.

– То-то и оно! – цокнул языком Питер. – Какой такой воздыхатель ей пишет! Надо бы лорда Арена предупредить, деликатно так. Вдруг барышня ему рога наставила? Она видная, самая настоящая королева!

Почтальон мечтательно улыбнулся, явно вообразив себя на месте возлюбленного Синтии.

Презрительно фыркнула. Нашлась королева!

– Вы тоже ничего, красивая, – смилостивился Питер, – но она… Не обижайтесь, но аристократку издалека видно. Отличная пара выйдет!

Я аж проснулась от такого заявления.

– Вообще, – с чувством оскорбленного достоинства напомнила некоторым, – перед вами дочь баронета, а о происхождении Синтии мне вообще ничего не известно. Даже ее фамилия. И какая такая пара? Если их пару раз видели вместе, это ничего не значит.

Все внутри меня клокотало. Если Питер продолжит в том же духе, к полудню я превращусь в дракона.

– О, так вы ничего не знаете! – встрепенулся почтальон.

Письмо он не забрал, оно так и манило осколком небес на столе, соблазняло. Что же это за герб такой – ласка, кусающая собственный хвост.

– Ну, и чего же я не знаю?

Я обреченно отправилась делать вторую чашку кофе – Питеру. Напрасно людская молва приписывала исключительно женщинам склонность к неконтролируемому словоизвержению. Наш почтальон – прекрасный пример того, что мужчину заткнуть невозможно. Особенно, когда можно на халяву выпить. Если не горячительного, то хотя бы кофе. Эх, знала бы, не брала зерна с собой! Кофе я выпросила у кухарки Натана в качестве средства первой помощи от недосыпа.

– Никогда не видел, как магия работает!

Питер вытянул жилистую шею, наблюдая за моими действиями. Было бы за чем! Так, обычное бытовое заклинание, третий курс, первый семестр.

– А огонь где? – не унимался он, буравя взглядом чайник.

Нет уж, обойдемся без огня! Я хотела нагреть воду, а не спалить контору. Огненные заклинания – сложные, для них надо хотя бы выспаться, а лучше и вовсе воспользоваться огнивом. Это я на публику могла попробовать, в обыденной жизни не рисковала.

– Он и так подогреется, – заверила я.

– Плохое утро, да?

Почтальон таки углядел пятно на моем платье.

– Новая мода, – соврала я. – Индивидуальное окрашивание. Последний писк в столице.

Судя по усиленной работе мысли на лице, Питер принял все всерьез. Ну все, теперь ждите модниц в пятнах от чая и супа.

– Вы с милордом Рурком живете? – не унимался почтальон.

– Мы отдельно живем, сами по себе.

Моему терпению позавидовали бы святые. Вместо того, чтобы выставить любопытного служащего за дверь, я не только мирилась с бестактными вопросами, но и молола Питеру кофе! Чего только не вытерпишь ради новой сплетни! Эрик со мной не откровенничал, мы вообще практически не виделись, поэтому я понятия не имела о роде его отношений с Синтией. Не хотелось бы, чтобы та застала врасплох, предложив стать подружкой невесты.

– Зато лорду Арену есть, с кем делить свой кров, – подмигнул Питер и сально улыбнулся. – Я бы ради такой малышки тоже новую кровать заказал.

Закашлявшись, пробормотала:

– Заказал и заказал, вам-то какое дело?

– Никакого, просто вдруг вам интересно?

– Вовсе мне не интересно. Я скажу Рональду, что вы заходили.

Настроение окончательно полетело в ледяные чертоги Хеля. С шумом стукнув дверцей шкафчика, я красноречиво дала понять: кофе отменяется.

Питер несколько раз тяжко вздохнул и, невнятно попрощавшись, поплелся прочь.

– Письмо! – запоздало напомнила я, но почтальона и след простыл.

Ладно, передам Эрику, раз они с пассией живут одним домом.

Мысль о столь скором сближении с Синтией раздражала. Но если раньше неприязнь носила личный характер, ведь в глубине души я метила на титул леди Арен, то теперь лейтмотивом моих чувств стало: «Как он мог так продешевить?!» Умный мужчина далеко не пятнадцати лет прельстился красивой оболочкой, за каких-то три-четыре недели позволил себя увлечь. А ведь ни я, ни Эрик ничего толком не знали об этой особе! «Вот у тебя и появился шанс узнать, – встрял искуситель-внутренний голос. – Письмо».

Закусив губу, уставилась на голубой конверт.

Соблазн велик! Я могу аккуратно вскрыть его, выяснить, с кем переписывается Синтия. Если вдруг сломаю печать, свалю все на Питера. Наш удалый почтальон и не на такое способен! Он не раз ронял свою сумку, путал адресатов. А все из-за тесной дружбы с зеленым змием!

Нет, я выше этого. Сейчас уберу письмо в ящик и прочту адресованное мне. Если бы! Через минуту я уже тревожно вглядывалась во двор: не идет ли Рональд. Эрика не ждала – начальство, как и положено, всегда опаздывало.

– Ну, Рональд, это на твоей совести! – вернувшись за стол, пробормотала я. – Пришел бы вовремя, не толкнул на преступление.

Позабыв о кофе и испорченном платье, я гипнотизировала взглядом голубой конверт и, наконец, решилась. Сначала глянула на просвет. Хм, там не просто листок бумаги, там еще что-то. По форме похоже на каталожную карточку. Придется вскрывать.

Каждая девушка в душе немного взломщик. Недаром даже профессионалы преступного мира уважают шпильки. Но в конкретном случае я предпочла проволоку. Сбегала, взяла немного со стола Рональда и ступила на кривую дорожку беззакония.

– Нет, так дело не пойдет!

Я быстро убедилась, что вскрыть письмо традиционным способом, не повредив печать, не выйдет. И ладно бы чуть-чуть, я ее на мелкие кусочки раскрошу.

Тогда вот так.

В дело пошел обыкновенный нож. Задержав дыхание, я разрезала письмо по месту бокового сгиба. Потом склею.

Есть!

Воровато прислушавшись, тряхнула конверт. Из него выпал сложенный вчетверо лист бумаги и какая-то металлическая пластина, которую я изначально приняла за каталожную карточку. Тонкая, словно картон, вместе с тем она оказалась гибкой и прочной. Повертев ее в руках, на время отложила в сторону и сосредоточилась на письме.