Тень ночи - Дебора Харкнесс

Наконец на нас не осталось практически ничего, если не считать нижнего платья и чулок на мне и рубашки и чулок на Мэтью. Здесь мы оба снова испытали чувство неловкости.

– Диана, позволишь ли мне любить тебя? – спросил Мэтью, простым куртуазным вопросом гася мое беспокойство.

– Позволю, – прошептала я.

Мэтью опустился на колени и осторожно развязал ленточки, поддерживавшие мои чулки. Они были голубыми. Катрин называла голубой цветом верности. Мэтью снимал с меня чулки, успевая при этом целовать колени и лодыжки. Свои чулки он снял так быстро, что я не заметила цвет его подвязок.

Мэтью приподнял меня. Я оказалась почти на цыпочках. Так ему было удобнее проникнуть в мое лоно.

– Нам не обязательно делать это на кровати, – сказала я, обхватывая его плечи.

Мне хотелось, чтобы Мэтью поскорее оказался во мне.

Но мы все-таки улеглись на мягкую перину, закрывшись занавесками и попутно избавившись от остатков одежды. И вновь я позвала Мэтью в свое лоно, потянувшись к его плечам. Я знала, что́ должно произойти, однако все равно вскрикнула, когда наши тела слились воедино: тепло и холод, свет и тьма, женское и мужское, ведьма и вампир. Слияние противоположностей.

Благоговение на лице Мэтью сменилось откровенным восторгом, когда он начал двигаться внутри меня. Движения становились все неистовее. Он запрокинул голову. Я вскрикнула от наслаждения. Рука Мэтью обхватила мою поясницу. Он прижал меня к бедрам, и тогда я, чтобы удержаться, впилась в его плечи.

Мы вошли в ритм, свойственный влюбленным парам. Мы ласкали друг друга прикосновениями губ и рук. Мы качались вместе; качались до тех пор, пока не утомили плоть и могли отдавать друг другу только сердце и душу. Это были наши завершающие клятвы верности, принесенные плотью и теперь приносимые духом. Мы оба дрожали, словно новорожденные младенцы.

– Позволь мне любить тебя вечно, – прошептал Мэтью.

Его холодные губы медленно скользили по моему вспотевшему лбу. Мы лежали, по-прежнему не размыкая объятий.

– Позволяю, – в который уже раз ответила я, еще крепче прижимаясь к своему мужу.

– А мне нравится быть замужем, – сонно пробормотала я.

Мы благополучно выдержали третий день торжеств и вручение подарков. Почему-то нам дарили преимущественно мычащую и кудахчущую живность. Затем наступили дни блаженного безделья, когда мы предавались телесным утехам, разговаривали, спали и читали. Шеф не забывал посылать нам поднос с едой и питьем. Все остальное время мы были предоставлены самим себе. Даже Филипп нас не тревожил.

– Смотрю, тебе это не перестает нравиться, – сказал Мэтью, утыкаясь холодным носом в мое ухо.

Я лежала ничком, раздвинув ноги. Мы находились в помещении над кузницей. Когда-то оно служило чем-то вроде дополнительного арсенала. Мэтью восседал на мне, заслоняя меня от холодного ветра, дувшего из-под двери. Войди сейчас кто-нибудь сюда, не знаю, какая часть моего голого тела открылась бы его взору. Но скрыть зад Мэтью было бы невозможно. Сейчас Мэтью дразнил меня, склоняя к очередному слиянию.

– Сомневаюсь, что тебе хочется это повторить, – сказала я и тут же радостно засмеялась, поскольку Мэтью немедленно повторил свои поползновения.

Я не знала, все вампиры обладают такой потрясающей сексуальной активностью или же это индивидуальное качество Мэтью.

– Никак ты уже критикуешь мою изобретательность? – Он перевернул меня на спину и оказался между моих ног. – И вот тебе, чтобы ты не сомневалась.

Мэтью нежно вошел в меня, предварительно поцеловав.

– Ты говорил, что пойдем сюда упражняться в стрельбе, – вспомнила я. – Ты имел в виду такое упражнение?

Мэтью покатился со смеху:

– В Оверни существуют сотни эвфемизмов, обозначающих занятие любовью, но я сомневаюсь, что среди них есть такой. Надо будет спросить Шефа, не знает ли он.

– Ты не будешь у него спрашивать.

– Откуда вдруг в вас такая чопорность, доктор Бишоп? – с наигранным удивлением спросил Мэтью, выдернув из моих волос застрявшую соломинку. – Смотри на это проще. Здесь никто не заблуждается насчет того, как мы проводим время.

– Понимаю намек, – сказала я, натягивая чулки, которые прежде принадлежали Мэтью. – Раз уж ты заманил меня сюда и я успела несколько раз выстрелить, надеюсь, ты объяснишь, в чем мои ошибки.

– В стрельбе ты новичок, а потому не жди, что каждый раз будешь попадать в цель.

Мэтью встал, разыскивая свои чулки. Один лежал рядом с его штанами, а второй куда-то исчез. Я пошарила у себя за спиной и нашла этот чулок, успевший превратиться в плотный комок.

– С хорошим учителем я могла бы стать метким стрелком.

Я видела, как стреляет Мэтью. Он был прирожденным лучником: длинные руки, тонкие сильные пальцы. Мишенями нам служили небольшие копны сена. К ближайшей был прислонен изогнутый лук из полированного дерева и рога. Его незакрепленная кожаная тетива покачивалась на сквозняке.

– Тогда тебе нужно обучаться у Филиппа, а не у меня. Он просто легендарный лучник.

– А твой отец говорил, что Изабо стреляет лучше, чем он.

Полированный лук принадлежал Изабо, но до ее способностей мне было еще очень далеко.

– Маман – единственная, кто отважился выстрелить в него… Давай я помогу тебе натянуть тетиву.

Моя первая попытка закрепить конец тетивы в кольце закончилась тем, что она хлестанула мне по щеке, оставив розовую полосу. Натягивание тетивы требовало недюжинной силы и ловкости: нужно было согнуть лук так, чтобы оба его конца находились на определенном расстоянии. Мэтью поставил лук вертикально, нижний конец упер в бедро, а верхний согнул одной рукой, а другой быстро закрепил тетиву.

– У тебя это выглядит совсем легко.

С такой же легкостью он вытащил пробку из бутылки шампанского. Правда, это было в Оксфорде, в далеком XXI веке.

– Это действительно легко, если ты вампир и у тебя за плечами почти тысяча лет практики, – улыбнулся Мэтью, подавая мне лук. – Не забывай держать плечи прямо и не увязай в долгих раздумьях о выстреле. Тетиву отпускай мягко и плавно.

Послушать его – нет ничего проще. Я повернулась к мишени. С помощью нескольких ножей Мэтью приладил к копне сена шляпу, дублет и юбку. Я думала, что поначалу мне достаточно просто куда-то попасть: в шляпу, дублет или юбку. Мэтью развеял мое заблуждение, объяснив, что нужно сразу учиться попадать в избранную цель. Он наглядно продемонстрировал, как это делается. Пустив в копну стрелу, Мэтью окружил ее еще пятью, всаживая их по часовой стрелке, после чего выстрелил снова и рассек древко центральной стрелы.

Я взяла лук, вложила стрелу. Линией прицела мне служила левая рука. Я оттянула тетиву и замерла. Сам лук успел сдвинуться.