Война на пороге твоем - Дмитрий Самохин

— Когда мы будем иметь честь лицезреть вашу персону в рядах наших войск, которые, между прочим, вы возглавляете? — язвительно спросил Груфман.

— В самое ближайшее время. У меня есть еще одно незавершенное дело. Конец связи…

Груфман не ответил. Картинка свернулась.

— Вовремя вы… Навигатор просчитал маршрут: мы входим в прыжок, — доложил Крысобой. — «Арго», между прочим, уже исчез…

Планета Учителя, которую мы покинули столь поспешно, выглядела пустынной, если не считать первобытной природы, многочисленных динозавров и Живого Моря, что раскинуло свои воды на треть самого крупного континента планеты. Нигде не наблюдалось присутствия джантшун. Лишь обломки звездолетов и сотни обугленных пехотных ботов, усеявших побережье Живого Моря, напоминали о гоевинских наемниках.

«Подсолнух» плавно опустился на поляну рядом с «Арго». Крысобой заглушил двигатель и раскрыл внешние люки. Я, Марк и Трезубец направились на выход.

— Так где находится Библиотека? — спросил Марк.

— На дне Моря, — ответил я, спускаясь на поляну.

— И как ты намерен до нее добраться? У нас нет батискафов!

— Зато есть «Калипсо»! — подкинул я идею.

— Точно! «Калипсо» — корабль-амфибия! — согласился Марк.

Трезубец пожелал остаться на поляне. Он улегся на траву, закрыл глаза и захрапел. Он ничего не понимал в делах, которые занимали меня и Крысобоя, и вникать в них не желал.

Я взбежал на борт «Арго», вызвал лифт, дождался его прибытия и поднялся в капитанскую рубку. Крысобой не отставал ни на шаг.

В рубке было все без изменений. Точно так, как мы оставили. Словно никогда и не покидали борт. И Скарандаки находился в том же положении, что и перед нашей высадкой на каменную планету. Будь он человеком, я поблагодарил бы его рукопожатием за помощь и поддержку. Но Скарандаки — рииег, он умел читать мысли: только я подумал о руке, как из каменного монолита выплавилась карикатура на человеческую конечность и протянулась ко мне. Я ее пожал. Мою ладонь точно заводским прессом сдавило! Крысобой расселся в кресле пилота и принялся готовить «Калипсо» к путешествию.

— Самое тяжелое, Марк, не погружение, — обратился я к нему.

— А что? — спросил он, не отрываясь от экранов и клавиатуры.

— То, что это Море живое и, когда оно бодрствует, переваривает заживо все, что в нем оказывается.

Крысобой удивленно повернулся ко мне.

— Веселенькое предприятие предстоит! — оценил он.

— На дно я пойду один.

Крысобой собрался было возмутиться, но я пресек его возмущение:

— Так надо, Марк. Так надо… Боюсь, что Библиотека впустит только джантшун.

— Остается молиться, чтобы земная сталь оказалась не по зубам морскому пищеварительному тракту! — согласился он.

Крысобой подготовил «Калипсо» к полету, выгрузил его на поляну перед кораблем и вместе со мной вышел на воздух. Трезубец продолжал спать. Шум нисколько его не потревожил.

Я взбежал по трапу на борт «Калипсо», обернулся к Марку и крикнул:

— Проследи за Ренатой! Она должна скоро очнуться!

— Будь спок, Русс. Все будет о'кей! — пообещал Марк.

Я добрался до рубки управления, сел в кресло и включил предстартовую программу. «Калипсо» вобрал в себя трап, задраил внешний люк и медленно поднялся в воздух. Я переключил управление кораблем на себя и плавно двинулся в сторону Моря, активируя в компьютерной памяти корабля программу «Амфибия».

Через две минуты «Калипсо» добрался до окраины леса и завис над поверхностью Моря. Несколько минут я медлил, пытаясь определить состояние воды, но, так ничего и не поняв, толкнул штурвал от себя.

«Калипсо» нырнул в воду, пробил поверхность моря и стал погружаться.

История — это союз между умершими, живыми и еще не родившимися.

Э. Берк

Жизнь не должна продолжаться долго. В этом заключается основной закон природы. Если существо продлевает свою жизнь за счет знаний, добытых его цивилизацией, нарушается баланс сил. Вселенная начинает медленно разрушаться. Даже планеты, чье существование в невообразимое число раз длиннее любого живого создания во Вселенной, обречены на гибель. Ибо и их срок когда-нибудь завершается и они уходят в ничто, разрушаются или превращаются во что-то новое.

Я умер… Лишь только «Калипсо» пробил толщу Живого Моря, я скончался… Тихо и незаметно… Точно и не жил никогда вовсе…

Я умер, чтобы тут же возродиться из состояния небытия, запустить сердце по новой. Я почувствовал себя фениксом, шагнувшим из столба огня, который сам же и создал.

Сколько я пребывал в состоянии смерти, сказать не могу. Мое сознание в момент соприкосновения с водой потухло, превратилось в черноту, из которой я выскользнул в новый мир, обнаружив, что «Калипсо» уже практически достиг дна.

Я потянулся к штурвалу, щелкнул тумблерами, отключив двигатель. Нужно было собраться с мыслями, которых накопилось в голове несметное количество.

Я не мог понять, что со мной произошло. Неужели я и вправду умер, а затем возродился? Похоже, это было именно так. Если же нет, то откуда в моей голове внезапно появилось такое количество абсолютно неизвестных мне знаний? Я, словно Будда, скользнул в состояние нирваны и, не задержавшись в нем надолго, вынырнул обратно в реальный мир.

Живое Море вокруг меня доживало свой срок. Сколько ему еще отпущено, можно было лишь догадываться — две-три человеческие жизни. А ведь когда в его чрево заложили Библиотеку, Море было юным, веселым, с плохо контролируемым аппетитом. Этакий сорванец, носившийся круглыми сутками по улице с компанией себе подобных и лишь вечером, вернувшись домой, заглатывавший все, что попадалось под руку… Теперь Море — древний старик, с трудом шамкающий вставными челюстями, которые уже не держались и все время норовили соскочить. Все-таки минули миллионы лет! Вполне достаточно для Живого Моря…

Старик мучился одиночеством и сожалением. Даже стайки криля и дикие необузданные дикари-крокодилы избегали его общества. Поэтому он обрадовался «Калипсо». Я чувствовал его радость. И я видел по приборам, что вода Моря губительна для корабля. Прочная космосталь, выдерживающая сумасшедшие нагрузки межпространственных перелетов, разрушалась необратимо. Правда, медленно, и у меня был шанс добраться до Библиотеки и вернуться.

Я не стал терять время. Запустил двигатель «Калипсо», взял в руки штурвал и направил корабль в сторону Библиотеки. Я знал, где она находится. Я должен был достичь ее как можно быстрее…

Библиотеку спрятали в глубокой впадине, в изломе дна Моря в несколько сот километров величиной. Погружение заняло два с половиной часа. За этот срок «Калипсо» превратился из новенького, недавно сошедшего со стапелей корабля в дряхлого пенсионера космических высот. Я включил защитные экраны, и они замедлили гибель «Калипсо», но не прекратили процесс.