Путь воина - Максим Лагно

С этой успокоительной мыслью я вспорхнул на верхний ярус башни, для чего быстро вызывал и убрал «Крылья Ветра».

Подскочив до самой крыши, я спрыгнул на пол. За те две секунды, пока был на высоте, оценил обстановку.

Низких осталось человек десять. Много раненных лежали рядами у стен и стонали, пытаясь заткнуть свои раны грязными тряпками и большими листьями какого-то растения. Эхны нигде не увидел.

Зато увидел, что в центре этажа, там, где завершалась шахта, возвышался деревянный помост с несколькими ступенями. В его центре висел на верёвках потный и голый мужчина. Мне показалось, что его подвесили за руки и за ноги в качестве какой-то пытки. Поэтому он отчаянно дёргался, пытаясь освободиться.

Я шумно опустился на пол и взял мочи-ку наизготовку.

Собачий лай низких голосов оборвался. Воины бросились к своему оружию, сваленному в углу, но я перепорхнул через них и ударил в грудь первого низкого воина.

Оглушительный «Удар Грома» разорвал его на много кровавых ошмётков. Тех, кто бежал за ним, отшвырнуло и ударило в стену. Взрывная волна разметала раненных, их тряпки и окровавленные листья.

Громовой удар не пощадил и меня — отбросил в противоположную сторону. В голове загудел и зазвенел гром, но я спешно встал на ноги, озираясь и хлопая глазами.

Теперь все низкие валялись по углам. У многих руки и ноги вывернуты. На местах изломов белели кости открытых переломов. А кое-где по неровному деревянному полу медленно катились оторванные головы и руки.

Некоторые выжившие стонали и шевелились. И только голый мужик истошно орал, раскачиваясь на своих верёвках. «Удар Грома» тряхнул его так, что верёвки впились в руки, разорвав кожу и плоть. С мужика лились ручейки крови, как со свежей туши буйвола в лавке мясника. Его вопли быстро затихли, и мужик мёртво повис.

Блин, и как только Хаки Энгатти выдерживает свои собственные удары? Надо взять на заметку — никогда не применять «Удар Грома», если у меня нет озарения «Телесная Крепость».

— Мерзкий малшик, — услышал я за своей спиной старческий голос.

Оказалось, что «Удар Грома» убил не всех низких. Из неприметной деревянной двери в стене вышел какой-то старец, одетый в робу, похожую на те, какие носили учителя Дома Опыта. Только вместо красивых металлических амулетов с иероглифами, на нём болтались деревянные поделки, перевязанные цветными ниточками и кожаными тесёмками.

Старца сопровождали пять низких воинов, одетых уже не в какие-то тряпки с деревяшками, а в полноценные металлические доспехи, скреплённые кожаными вставками. Голые части рук и ног обмотаны тканью. Не знаю — озарённой ли?

Головы воинов закрывали одинаковые массивные шлема с узкими прорезями для глаз, почти как у средневековых рыцарей. Все воины несли перед собой круглые металлические щиты, тоже увешанные деревянными амулетами.

Вооружены они топорами явно дивианского производства, о чём свидетельствовали пустые гнёзда для кристаллов.

— Убить мерзкий малшик! — сказал старец и добавил что-то на лающем языке.

Сомкнув щиты, воины молча побежали на меня. Я отпорхнул назад, не понимая, чем мне их встретить?

Заодно в голове мелькнула запоздалая мысль: зачем, ну зачем мы нарушили приказ Илиина? Недаром самый старший предостерегал нас.

Битвы с низкими оказались не такими лёгкими, как в небылицах Хаки Энгатти. Низкие всегда могли применить простейший приём — забросать нас своими трупами.

И ты хоть заозаряйся, но рано или поздно тебя сомнут.

* * *

Воины наступали.

Я спокойно убрал мочи-ку в футляр и отпорхнул ещё на три метра назад. Я был окрылён (или зомбирован?) предыдущими победами над низкими. Я даже потерял счёт, скольких я убил?

Убью, на хер, и этих. В конце концов, я всегда могу улететь от невыгодной битвы.

Внутренний Взор горел не угасая. Я использовал стопку из трёх узоров «Ледяного Копья». Отставив левую руку назад, правую выбросил вперёд. Во время этого движения вокруг неё появилось морозно облако, из которого сформировалось то, что обещало название — ледяное копьё.

Оно ударило в щит центрального воина, разбившись на много ледяных осколков. Металлический щит прогнулся, но выдержал. Устоял и воин. Воины с флангов отошли, беря меня в полукольцо. Их топоры вот-вот обрушатся на меня.

Вместо того чтобы упорхнуть, я ещё дважды выбросил руку с ледяным копьём, целясь во вмятину на щите. На месте вмятины появилась дыра, в которую очередное ледяное копьё вошло со скрипом, как нож в банку от Кока-Колы. Во все стороны брызнули кровавые ледяные крошки.

Мёртвый воин свалился лицом вперёд, из его спины торчали две розовые сосульки. Но и озарение «Ледяного Копья» тоже закончилось.

Остальные воины обрушили на меня скоординированные удары топорами. Первый удар пришёлся на шлем — мой многострадальный головной убор наконец пришёл в полную негодность и свалился с головы.

Два удара пришлись на плечи, срывая наплечники и высекая брызги крови из моих ещё розовых шрамов от поединка с Инаром. Четвёртый удар оказался хитрым — горизонтальным. И рассёк ту часть брони, которая прикрывала живот.

Понятно, что всё это длилось секунду, за которую я успел вызвать в центр моего внимания стопку узоров «Призыва Зверя».

У кристалла этого озарения было всего два использования. А ступень озарения — заметная. Она позволяла призвать призрачные образы огромных волков, злых кабанов и тех самых орлов, которые так впечатлили меня во время резни во дворце Карехи. В скрижали описывающей это озарение упоминались и другие животные, но я не стал мудрить, призвал тех, чьи узоры запомнил — одного дикого кабана и одного орла.

Их призрачные образы не выбежали из моих ладоней, как это было с буйволом, призванным Вакарангой Карехи, но как бы отделились от моего тела. Как фигура девушки в той «Игре Света», которую показала мне Виви.

Синевато-прозрачный кабан, ростом с половину меня, молча врезался в левый фланг воинов, повалил их на пол. Своими преувеличенно большими, загнутыми и острыми клыками сорвал шлем с одного воина, и вонзил клыки в горло. Дёрнул телом и подскочил, разорвав горло воина так, что почти оторвал голову.

Второй воин всё это время остервенело бил по горбатой спине призрачного кабана, высекая из неё прозрачные треугольнички. Кабан обернулся к нему, но атаковать уже не успел — очередной удар топора разбил его на сотни треугольничков, разлетевшихся как маленький взрыв.

Тем временем орёл, широко расправив крылья, напал на двух воинов справа от меня. Его расставленные крылья напомнили руки омоновца, сдерживающего толпу фанатов на концерте.

Повалить врагов, как кабан, орёл не смог, но успешно клевал их в щиты и доспехи, выбивая в них огромные вмятины. Шлем одного воина не выдержал и лопнул, в широкой трещине появилось совсем молодое и сильно испуганное лицо. Очередной удар клюва, разбил это лицо, превратив в кровавую кашу.