Аромат рябины - Ольга Лазорева

«Лучше убить ее, чтоб не мучилась», — мелькнуло у него в голове.

Он подобрал пустую водочную бутылку и склонился над кошкой. Та никак не прореагировала, продолжая все так же покачиваться из стороны в сторону. Валентин сжал холодное горлышко бутылки и замахнулся. И тут заметил мелких черных мух, которые ползали по мокрой кошачьей морде. Бутылка выпала из руки, его начало рвать.

Когда Валентин вернулся в квартиру, то сразу бросился в душ, а затем на кухне стал жадно хлебать пиво. Он не помнил, как уснул. Наутро проснулся с сильнейшей головной болью и мерзким вкусом во рту. Валентин разлепил глаза и уставился в потолок. Вспомнив, где он и почему, безудержно разрыдался. Скоро ему стало легче. Валентин встал, тщательно умылся и побрился. Расчесав мокрые волосы и обернув бедра полотенцем, взял сигареты и вышел на балкон. Погода была по-прежнему ясной, правда, парило, и солнце жгло нещадно. Но Валентин с удовольствием подставил холодное влажное лицо под прямые лучи и закрыл глаза. Понемногу он начал приходить в себя, хотя головная боль осталась. Потирая виски пальцами, Валентин вспомнил, как пил накануне пиво, потом водку, потом снова пиво, и усмехнулся.

«Боже мой! А ведь у меня сегодня день рождения!» — вспомнил он и нахмурился.

Затем улыбнулся и сказал вслух:

— А почему бы не устроить себе маленький праздник? Икра, коньяк, фрукты…

Но его все еще сильно мутило, и о еде думать было не особо приятно.

«Надо позвонить Тане, — подумал он. — Может, догадается пару теплых слов сказать».

Валентин заставил себя поесть и выпил бутылку пива. Ему стало лучше, и он вышел на улицу. Знакомым маршрутом отправился на почту и попытался дозвониться до Тани.

«Какой хоть сегодня день недели? — спросил сам себя Валентин, набирая номер. — Кажется, воскресенье. Ее и дома-то может не быть. Абсолютно не помню, когда ее смены на радио».

Таня работала диджеем. Валентину как-то позвонил его школьный друг — редактор детских программ и предложил озвучивать сказки. Валентин никогда ни от какой халтуры не отказывался, так как денег постоянно не хватало. В течение двух недель он ездил на радиостанцию в определенные часы. Голос у него был красивый, дикция отличная, и ему стали предлагать озвучки самого различного плана. Даже как-то попробовали в роли диджея молодежного канала, но манера его разговора не устроила. Валентин говорил медленно, небрежно и несколько высокомерно. Там-то он и познакомился с Таней. Валентин обычно с первого взгляда производил на девушек неизгладимое впечатление. Его изысканный вид, холодный взгляд, аристократическая бледность мгновенно обращали на себя внимание. К тому же актерская профессия, которая всегда была окружена ореолом романтики и являлась магнитом для девичьих душ, делала Валентина совершенно неотразимым. Молодой, загадочный, красивый и к тому же холостяк — успех был всегда. Но Валентин почему-то так и оставался одиноким. Более того, он еще ни разу не испытал по-настоящему серьезного чувства. Были девушки, которые его привлекали, но при более близком знакомстве все они, без исключения, остывали к нему и уходили без сожаления, стараясь больше не общаться. И наоборот, те, которые Валентину не нравились, сходили по нему с ума, названивали домой и осаждали служебный вход театра после репетиций и спектаклей.

Таня ему понравилась с первого взгляда, и он ей, по всей видимости, тоже, так как она легко пошла на контакт. Но дальше отношения как-то застопорились, и ничего серьезного не завязалось. Они переспали один раз в самом начале знакомства, но оба были сильно пьяны после вечеринки. Таня не придала этому никакого значения и в дальнейшем держалась так, как будто между ними ничего не было. Она изредка встречалась с Валентином, но что у нее творилось в душе, он так и не знал. Валентин надеялся на длительный роман, но сильных чувств не испытывал и поэтому никаких усилий не прилагал. Он просто плыл по течению.

Это был его обычный стиль поведения, так как в любовь, о которой он читал в книгах, видел в фильмах и которую сам частенько изображал на сцене, он не верил. Еще в юности Валентин пришел к выводу, что это просто приманка для продолжения человеческого рода; что мужчинам сперма в голову ударяет, а женщинам нужно родить; и это, и только это, основа всех контактов между полами. А та любовь, которую изображают поэты, писатели, музыканты, — это идеал, данный богом и человечеству совершенно недоступный.

«Ведь надо же к чему-то стремиться, — рассуждал он. — И цель должна, по определению, быть недостижимой. Иначе развитие остановится».

Его раздражало, что некоторые особи пытаются доказать, что все-таки достигли цели и встретили ту самую настоящую любовь и упиваются своим счастьем. Он считал, что это ложь, и цель ее — показать, что эти индивидуумы чище и лучше остальных. Вначале такая позиция мешала Валентину в профессиональном плане. При ярко выраженном типаже героя-любовника он не мог сыграть настоящую страсть, так как сам никогда ничего подобного не испытывал. Но со временем Валентин научился подстраиваться под режиссеров и выдавать им требуемое. Его коньком стали мужчины надменные и холодные, но тайно страдающие в душе от неразделенной любви. Валентин как-то в виде эксперимента попробовал перенести отработанный материал в свои личные отношения, но скоро эта игра наскучила ему. Он вновь стал самим собой: холодным, небрежным и чрезмерно самоуверенным. Пыл поклонниц это не остудило. Они приписали ему тайную неразделенную страсть и бросились утешать, каждая по-своему.

Валентин вновь набрал номер, подождал, и неожиданно Таня ответила. Голос был сонный, но раздраженный. Валентин, отчего-то сильно волнуясь, поздоровался, хотел сказать, что у него сегодня день рождения, но вместо этого спросил, как дела.

— Нормально. А ты где? — услышал он и, не задумываясь, ответил, что в Москве, что у него все «супер», что его пригласили работать в театре и обещали роль в новом милицейском сериале.

Таня помолчала немного, потом сказала довольно равнодушно:

— Ясно.

— Таня! — начал Валентин слегка охрипшим от волнения голосом.

Но она тут же перебила его:

— Извини, мне нужно срочно убегать! Созвонимся как-нибудь.

Она, не дожидаясь ответа, бросила трубку.

«Сука! — в сердцах подумал Валентин. — Надо с ней заканчивать, толку не будет. Много о себе мнит!»

Он вышел на улицу и в раздумье остановился.

«Из-за этой дряни матери забыл позвонить, — зло подумал он и хотел уже вернуться на почту. — Но опять расспросы начнутся. Придется врать. Надоело! К черту все! Не хочу!»

Валентин решительно двинулся по улице без всякой цели. Скоро он машинально свернул в переулок, показавшийся знакомым, но моментально остановился.

«Бог мой! Это же дорога на кладбище. В этом городе, кажется, все дороги ведут туда».

Настроение его испортилось окончательно. Он развернулся и направился в противоположную сторону. Заметив между домами маленький зеленый дворик, завернул туда и сел на покосившуюся деревянную скамейку. Напротив на такой же косой скамейке сидела неимоверно толстая девушка и качала коляску, уткнувшись носом в книгу в яркой пестрой обложке.