Девятка - Дарья Михайловна Андриянова

смотрел на меня с теплотой. Его взгляд, который прежде был мягким, сейчас стал пронзающим. Он сделал так, как делал это Гортей – приложил ладонь к моему лбу. Но я не чувствовал даже тепла, не говоря уж об опаляющем жаре. Фетаад свел брови к переносице. Я чувствовал, как он напрягся, видел, как его губы сжались в тонкую линию. Но ничего не происходило.

– Бездарь, – сказал Гортей.

Он встал со своего излюбленного места, подошел к нам, жестко взял Фетаада за запястье и убрал руку от моего лба.

– Не стоило тебе занимать человеческое тело. Теперь ты пытаешься напрячь мышцы, а не разум. Ты стал в тысячи раз слабее, чем был прежде.

Гортей приложил свою ладонь к моему лбу. И теперь я почувствовал. Это было не жжение, которое мне приходилось испытывать при постановке новых полос. Убирание клейма – процесс щекотный. Мне очень захотелось почесать лоб, но только рука демона не давала к нему добраться. Я кусал губы, чтобы не рассмеяться. Когда это неприятное чувство иссякло, демон убрал руку. Я тут же ощупал лоб – никаких шрамов, ни одного клейма. Сейчас я могу сбежать.

– Не можешь, Ниортан, – сказал Фетаад. – Что дальше, учитель?

– Теперь нужно покончить с его внутренним миром.

– Что это значит? – спросил я.

Мне вовсе не хотелось, чтобы тот огромный океан навсегда исчез.

– Понял, – сказал Фетаад.

Он призвал зеленую дверь. Они как будто меня и не слышали, как будто и не читали мыслей.

– Смотри, показываю в первый и в последний раз, – сказал Гортей. – Сейчас я запечатаю его внутренний мир, и он навсегда потеряет память о человеческой жизни.

– Нет! – вскрикнул я и, расставив руки, встал между Гортеем и дверью.

Но в этот раз искуситель не стоял на моей стороне. Он достаточно жестко взял меня за руку и оттащил. Я пытался вырваться, хотел остановить Гортея. Но Фетаад теперь меня не слушал.

– Смотри, – сказал Гортей.

В его руке появился ярко-красный сгусток непонятной субстанции. Он переливался, колыхался, и был похож на тот огонь, что горит в камине. Он менял форму, вытягивался в длину и принимал форму цепи. Теперь я видел, что это действительно огненная цепь. И это не тот огонь, который я видел на Алкеоне. Он отличается хотя бы цветом. По мере того, как вытягивалась цепь, Гортей наматывал ее вокруг двери. Я даже испугался, что та может загореться.

Что это за дверь?

Нет, нельзя. Я не должен забывать. Нужно за что-то зацепиться.

Дверь. Океан.

– Крутишь до тех пор, пока его голова не опустеет, – говорил незнакомец, наматывая огненную цепь на непонятную дверь.

Его ботинки странно звенели при ходьбе.

Океан. Рыбки.

– И сколько обычно мотков получается? – спросил другой незнакомец.

Сестра. Клятва. Океан. Рыбки.

– У всех по-разному, зависит от силы мысли владельца. На этого, думаю, уйдет немало.

Клятва. Клятва. Клятва.

– Почти все.

Клятва.

– Он все еще думает… Нет, что же я делаю…

Клятва.

– Поздно уже одумываться, ученик. Ты сделал то, что считал нужным и правильным.

– Я не хотел этого! Я не хотел! Ниортан! Ниортан, слушай меня! Не забывай!

Клятва.

– Он слышит, но не слушает. Не пытайся.

Клятва.

– Как все исправить?!

– Поздно.