Лишняя в этом доме - Екатерина Юдина

Алана. Этот момент был моментом истинны и казалось, что мгновения превратились в целую вечность, пока мужчина не сказал:

— Тест положительный.

Стоило этим словам прозвучать, как нечто внутри треснуло и надломилось, а потом начало заживать с такой скоростью, словно я впервые вступила в этот мир и уже теперь он казался совершенно другим.

Я не поняла, как это произошло. Просто мы с Аланой одновременно поднялись с кресел, потянулись друг к другу. А потом обнялись. В какой-то степени это выглядело так отчаянно. Словно эти объятия были важнее воздуха, но, возможно именно так и было.

Ведь, стоило мужчине произнести эти слова, как рухнуло то, что могло обжечь до смерти — сомнения. Понимание того, что запах и ощущения могли подвести, а они с первых же мгновений нашей встречи слишком сильно пропитали сознание и, казалось, если бы тест показал бы другой результат… Я не знаю, что было бы. Я этого не понимала, но услышав, что результат положительный, мы будто бы сорвались.

Я сама себя не узнавала в этот момент. У меня ведь давно пропало понимание того, что родителей можно обнять. Диланы отучили меня от этого. А Алана для меня вовсе являлась посторонним человеком, как и я для нее.

Но насколько же теплыми были ее объятия. Мне даже казалось, что самыми лучшими, что вообще со мной происходило в жизни.

А я ведь думала, что после всего, что со мной было, я очерствела, но сейчас была готова заплакать.

— Дочь, — прошептала Алана.

— Мам, — произнесла, еле шевеля губами.

«Мама» — две женщины, которых я ранее считала своими матерями, запретили мне их так называть. И я думала, что больше никогда и никого не назову мамой. Считала, что с меня хватит. Но с Аланой все было совершенно иначе. И дело не только в кровной связи, которая настолько сильно ощущалась, а в том, как она отнеслась ко мне.

Эти мгновения были первыми и от этого сумбурными, но объятия долгими. Действительно отчаянными.

— Ты беременна? — спросила она, отстраняясь. Приподняв брови. Положив ладонь на мой живот, а я только сейчас поняла, что потеряла бдительность и забыла, что во время объятий мой живот стал более чем очевиден.

— Да. Срок уже четыре месяца. Будет альфа.

Алана опять обняла.

— Я за один день узнала, что у меня есть дочь и что скоро я стану бабушкой. Буду считать этот день лучшим в моей жизни.

Я не понимала, как Алану можно назвать бабушкой. Это слово ей вообще не подходило. Слишком молодо она выглядела, но от того, как она произнесла эти слова, у меня внутри расплылось то тепло, которое не описать ни одними словами.

— Пойдем, — она взяла меня за руку и повела за собой. — Нам нужно о многом поговорить.

Когда мы разместились в ресторане и официантка приняла заказ, Алана спросила:

— Кто отец моего внука?

Услышав этот вопрос, я невольно нахмурилась и отвела взгляд.

— У моего ребенка нет отца.

А вот это была неприятная тема, которую я обсуждать не хотела, но понимала, что Алана легко могла посчитать меня гулящей никчемной девчонкой.

— Расскажи, — Алана скользнула по мне взглядом. Все же он у нее был тяжелым.

— Я не очень хочу разговаривать об этом. Я бы хотела послушать про тебя и про папу. Норма сказала, что его больше нет.

— Элис, я хочу узнать про отца моего внука, про твою жизнь и про Диланов. Особенно про тот момент, когда они отдали тебя в детдом.

— Это не то, что стоит твоего внимания. Моего — тоже.

— Тебе нет девятнадцати. Диланы еще должны были присматривать за тобой, но ты покинула их дом, — взгляд Аланы стал еще более тяжелым. — Как и почему? Я хочу знать, что они делали с моей дочерью.

— Ты знакома с Диланами?

— Лично — нет. Когда ты впервые назвала их фамилию, она была смутно мне знакома и пока мы ехали в лабораторию, я подала запрос на их досье. Пока что я полностью его не изучила, но примерно поняла, кто это. Общих сфер деятельности у меня с ними нет. По возможностям они для меня пустое место.

— Я пришла к тебе, чтобы познакомиться и чтобы узнать тебя, как человека. Не для того, чтобы копаться в моем прошлом. Оно не так важно.

— Я уже подала запрос на сбор информации. Процесс пошел, — Алана откинулась на спинку стула и положила руки на подлокотники. — Я узнаю все. Даже то, что происходило за закрытыми дверями. Но до этого я хочу выслушать тебя.

— А ты страшный человек.

— Ты не представляешь насколько.

— Я не хочу рассказывать про Диланов, так как не желаю вообще их затрагивать. Я немного не понимаю, почему тебе так важно узнать про них, но изначально хочу дать понять, что я ни в коем случае не желаю, чтобы у тебя с ними появились натянутые отношения. Я не хочу создавать тебе проблем.

— У меня с ними? Отношения? — Алана еле заметно приподняла уголок губ. Нечто похожее на усмешку. Но при этом ее глаза остались все такими же стальными. — Для меня Диланы лишь пыль под ногами. Разве могут быть отношения с палью? И тем более проблемы от них.

— Тем не менее, я прошу закрыть глаза на мое прошлое.

— Я не могу этого сделать. Я узнала, что моя дочь жива и она передо мной. И я хочу узнать о тебе, а Диланы это часть твоей жизни.

Телефон Аланы зажужжал. Он вообще постоянно звонил, но в этот момент она вовсе его выключила.

После этого она сказала:

— Но не думай, что меня интересуют только они. Больше всего я хочу узнать, когда ты впервые пошла, каким первым у тебя было слово, чем ты увлекалась. В какую школу поступила и какие предметы тебе нравились больше всего. Но разве я могу сосредоточиться на этом, пока не узнаю, что эта пыль сделала с тобой, раз ты еще не достигнув девятнадцатилетия находишься вне дома? И, Элис, от кого ты понесла? Тебя из-за беременности прогнали?

— Почему ты решила, что меня прогнали?

— Я делаю выводы.

— Может, предположения?

— Нет, предположения я никогда не озвучиваю. Расскажи. Я все равно узнаю.

Я сделала глубокий вдох, решив, что все же стоит рассказать. Почему-то я не сомневалась в том, что Алана сможет собрать любую информацию, но это будут лишь сухие факты и на них можно посмотреть не с той стороны.

— В первую очередь хочу сказать, что в моей жизни не происходило ничего ужасного.