Певец из Кастагвардии - Джейн Уэлч

– Ничего страшного.

Урсула не ответила на его улыбку. Она то и дело оборачивалась, ожидая Нейта. В компании пастуха эта девушка, похоже, чувствовала себя куда уютнее, чем с баронским сыном; когда Нейт наконец их догнал, она была очень рада.

Весь этот день они то карабкались на склоны, то спускались вниз в новые долины, держа направление на восток, к черному горному пику. Это был не обычный желтый камень гор, но древняя вулканическая лава, некогда вырвавшаяся из самого сердца Великой Матери. Пик звался Песий Зуб – он и в самом деле формой напоминал клык собаки. Каспар рассчитывал, что они к закату уже окажутся в его тени.

Дорогу пересек широкий поток, берущий начало в горном озере. Земля вокруг него была болотистой и пружинила под ногами. Перрен первым вошел в воду, а вышел наружу последним. Все намокли почти по пояс, Огнебою вода достигла брюха. Скакун фыркал, недовольный, что копыта утопают в вязкой почве.

Нейт рыцарственно перенес Урсулу на руках, а горовик все стоял в ледяной воде, глядя на собственные босые серые стопы в бегущих струях.

Склон, открывшийся их взору, был особенно крутым. Кое-где его расцвечивали кустики яркой и жесткой зелени. Путь из этой долины казался крайне неудобным: по верху хребта вздымался ряд острых камней, напоминающих зубцы на драконьей спине. Каспар некоторое время размышлял, прежде чем обратиться к остальным.

– Перрен, может, ты понесешь Лану на руках? Тогда я повел бы Огнебоя. Он не сможет вскарабкаться по такой крутизне. Мне придется пойти с ним низом и обойти этот кряж. Это, конечно, займет больше времени, но мы можем назначить встречу по ту сторону, сразу под черной скалой.

Он указал на Песий Зуб, и остальные понимающе закивали.

Путь Каспару вскоре преградил новый каменистый склон, оскалившийся острыми выступами. В конце концов он нашел дорогу в обход и устремился прямо по направлению к черному пику. Остальные карабкались по склону и были уже довольно высоко над Каспаром. Снизу они смотрелись как черные точки.

Юноша вел Огнебоя в поводу меж предательских склонов, грозящих осыпаться. Наконец они выбрались на травянистую землю. Полоса зелени по диагонали уходила вверх, и конь тяжело дышал, медленно ступая по крутой тропе. Изможденный Каспар остановился передохнуть, глядя на простершуюся внизу долину.

Так, отдуваясь, они вскарабкались на следующий уступ – только чтобы убедиться, что дорога непроходимо завалена огромной скалой. Огнебою было никак на нее не взобраться. Каспар влез повыше, чтобы поискать пути в обход, – но не увидел ничего подходящего. Похоже, надо было сразу свернуть левее… И тут юноша заметил их – цепочку сгорбленных фигур, карабкавшихся наперерез его товарищам. Он взглянул направо и увидел еще нескольких. Сталь ярко блестела в алых лучах заходящего солнца.

Среди растрепанных голов пастухов он различил круглые шлемы с наносниками – и сразу узнал форму кеолотианских солдат. Каспар не мог представить, как их занесло сюда, в Желтые горы, но потом вспомнил, что король Дагонет послал своих людей на поиски пропавшей принцессы. Однако зачем бы им преследовать Каспара?

Почти бессознательно он поднял лук, но расстояние было слишком большим для стрелы. Каспар опустил оружие и смотрел, стиснув зубы, как солдаты карабкаются все выше и выше, вослед его друзьям. Папоротника от преследователей отделяло большое расстояние, но вот от последней фигуры, которую Каспар определил как Нейта, солдаты находились уже в опасной близости.

Он спрятал Огнебоя в зарослях можжевельника и полез выше, стараясь оставаться незамеченным. Вскоре он мог слышать врагов – их тяжелое дыхание и отрывистые команды на кеолотианском, громко разносившиеся горным эхом. Каспар насчитал не менее двух десятков шлемов и копий.

Два отряда сближались, двигаясь по направлению к черному пику. Вскоре кеолотианцы уже плотно окружили пятачок земли, на котором юноша в последний раз видел своих друзей – хотя теперь те куда-то пропали. Он подполз еще ближе, обдирая кожу о жесткий вереск и стелющийся по земле можжевельник.

Спутников Каспара нигде не было видно. Они как будто исчезли. С замирающим сердцем юноша скатился в яму, заросшую кустарником, в кои-то веки благодарный природе за свою худобу.

Нейт! Наконец-то Каспар его увидел. Юный овиссиец скорчился в густой тени; к нему направлялся солдат. Расстояние было великовато для выстрела, но Каспар подумал, что справится. Он тихо поднял лук… и едва не задохнулся от неожиданности, потому что тяжелая холодная рука зажала ему рот. Каспар забился, пытаясь освободиться, но неизвестный был очень силен.

– Спар! – прошептал знакомый рокочущий голос. – Тихо!

Это был Перрен. И Каспар запоздало понял, что последние несколько минут стоял на ноге горовика. Огромное серокожее создание замерло так неподвижно, что слилось с пейзажем, и юноша попросту перепутал его со скалой. Перрен отодвинулся от скальной стены – и за спиной его обнаружился вход в пещеру, куда горовик втолкнул юношу, прежде чем снова закрыть дыру собой.

В пещере было жарко и тесно, свет проникал только через узкую щелку меж камнями, прикрытую снаружи порослью можжевельника. В каменную стену вжались Урсула и Папоротник. Лана, всхлипывая, молотила Перрена в спину, желая выбраться наружу. Горовик не поддавался, приговаривая, что делает это ради ее же добра.

– А где Трог и волчонок? – выдохнул Каспар.

– Трог остался снаружи, а волчонок здесь.

Урсула приподняла руку, и юноша увидел кончик белого хвоста Рунки. Она лежала тихо, спрятавшись под меховым плащом Урсулы.

– А как же Нейт? Он ведь снаружи, – запротестовал Каспар. Лана испуганно заскулила.

– Я стоял в воде, когда он прошел мимо меня, – торжественно проговорил Перрен так, будто его слова значили что-то очень важное.

– Не понимаю…

– Вода после него пахла предательством. Тогда я спрятал остальных здесь, пока он крался обратно по дороге. Нейт считает, что ты – господин волков. Поэтому он помечал дорогу всякий раз, как только получалось отстать.

– А я-то думала, он обо мне заботится, – повесила голову Урсула. – Как я могла забыть, что никто никогда не заботится о рабах.

Они просидели в пещере, как показалось, целую вечность. Наконец снаружи послышался звук многих шагов – это повсюду рыскали солдаты. К счастью, Лана уже совладала с собой и перестала всхлипывать; только Папоротник все время вертелся и шумно жевал корешки вереска, торчащие из земли. Каспар ткнул его локтем, заставляя прекратить. Постоянное чавканье действовало ему на нервы.

– Ты же не жалуешься, когда Перрен жует корешки, – обиженно зашипел лёсик.

– Перрен не делает этого беспрерывно и при этом не чавкает. У меня челюсти сводит от одного твоего вида!

Папоротник как нарочно зачавкал еще быстрее, но замер, как окаменевший, когда сквозь заросшую можжевельником щель показалась человеческая фигура с посохом. Зазвучали голоса – прямо у них над головами.