Шекспир. Биография - Питер Акройд

«Обесчещенная Лукреция» была почти так же популярна среди читающей публики, как раньше «Венера и Адонис». Она выходила шестью изданиями при жизни Шекспира и двумя — после его смерти; в год публикации на нее ссылались в различных поэмах и эклогах. Университетский каламбур тех времен звучал так: «Кто же не любит любовь Адониса или бесчестие Лукреции!» В «Полимантейе» Уильяма Коуэлла говорится, что «Лукреция» «сладчайшего Шекспира» «достойна всяческих похвал», а элегия 1594 года, посвященная леди Хелен Бранч, ставит автора «Лукреции» в ряд «наших больших поэтов». «Молодежь восторгается «Венерой и Адонисом» Шекспира, — писал Гэбриел Харви, — но умудренные жизнью получают удовольствие от его Лукреции». «Обесчещенная Лукреция» широко цитируется в поэтических антологиях того времени; так, например, в сборнике «Английский Парнас» 1600 года, к удовольствию читателей, представлено не менее тридцати пяти отрывков оттуда.

Это, в свою очередь, вызывает интересный, хотя, возможно, не имеющий ответа вопрос: почему Шекспир в тридцатилетнем возрасте решительно оставляет карьеру поэта и возвращается к драматургии? После всех комментариев и похвал в адрес его поэм его будущее в качестве первого поэта Англии не вызывало сомнений. В статье об английском языке, написанной в 1595 году, он помещен в одну компанию с Чосером и Спенсером. Но он выбрал другой путь. Возможно, Шекспир рассудил, что жизнь в труппе лорда-камергера обеспечит ему финансовую стабильность вдали от опасностей мира и чьего-нибудь личного покровительства; тут он оказался прав. Как писал Джонсон в «Рифмоплете»: «Назовите мне поэта, чьи стихи могли бы обеспечить его благополучие». Шекспиру было этого мало. В любом случае ему нравилось быть актером и автором пьес в своей собственной компании. Иначе он не стал бы продолжать там работать.

Хотя творческая интуиция могла стать более веской причиной: он инстинктивно понимал, что своеобразие его таланта с наибольшей полнотой может выразиться в драматургии. Надо также принять во внимание силу его литературного честолюбия и изобретательности. Он преуспел в комедии, мелодраме и исторической драме. Что еще осталось покорить его гению? Он знал, что легко и свободно владеет повествовательной формой стиха, но основной его интерес лежал не там, а в области новой драматургии. Как высказался Донн в частном письме, «испанская пословица гласит, что глуп тот, кто не может сочинить сонета, но безумец — кто вслед за первым сонетом сочиняет второй». Шекспир мог счесть это слишком легкой задачей для себя; вот почему, возможно, он доводит до предела поэтические эффекты и почему в «Венере и Адонисе» лирический пафос перемежается с подчеркнутым фарсом. Он начал даже сочинять цикл сонетов, чтобы выжать из этого жанра все, что можно, но и этого было недостаточно. Возможно, он мог бы выбрать жизнь «поэта-джентльмена» подобно Майклу Дрейтону, но этого ему было тоже недостаточно.

Словами мир наполнить[212]

Вскоре после образования труппы лорда-камергера Шекспир с коллегами-актерами объединились со «Слугами лорда-адмирала» для выступлений в помещении театра в Ньюингтон-Баттс. Их союз с главными конкурентами продлился недолго; стояло очень дождливое лето, и сборы были плохие. Прошло около десяти дней, и «Слуги лорда-адмирала» переместились в «Розу».

Уникальное положение двух компаний елизаветинского театра создавало, конечно, обстановку соперничества. На постановку шекспировских «Ричарда III» и «Генриха V» труппой лорда-камергера труппа лорда-адмирала ответила «Ричардом Горбуном» и собственной версией «Генриха V». «Слуги лорда-адмирала» ставили «Знаменитые сражения Генриха I» чтобы затмить перед широкой публикой шекспировские эпизоды из жизни Генриха IV. Когда эта пьеса не возымела успеха, они попробовали поставить «Правдивую историю достойной жизни сэра Джона Олдкасла» — отзвук имени Джона Фальстафа, настоящее имя которого было Олдкасл. Но движение не было односторонним. Когда «Слуги лорда-адмирала» поставили как минимум семь пьес на библейские сюжеты, «Слуги лорда-камергера» выпустили в ответ «Эсфирь и Агасфера» и другие спектакли в том же роде.

«Слуги лорда-адмирала» поставили в театре «Роза» две пьесы о жизни кардинала Булей; эту же тему использовал затем Шекспир в пьесе «Все это правда». В том же театре шел спектакль «Троил и Крессида» поставленный труппой лорда-адмирала еще до того, как Шекспир сочинил свою вариацию на эту тему. Одна труппа ставила «Виндзорских насмешниц» другая — спектакль о «женушках из Абиньдона». «Женщина, убитая добротой» Хейвуда в театре «Роза» соперничала с «Отелло» в «Глобусе». И их, без сомнения, одинаково воспринимала аудитория, посещавшая оба театра. Две пьесы о Робин Гуде Манди и Четтла с успехом шли в «Розе» в 1598 году; театр Шекспира в ответ поставил «лесную» романтическую сказку «Как вам это понравится». Так между труппами происходил плодотворный обмен темами и идеями, а движущей силой были мода и соперничество. Успех «Гамлета» подтолкнул «Слуг лорда-адмирала» к восстановлению на сцене другой трагедии мести, «Испанской трагедии» со специальными вставками, написанными Беном Джонсоном. Популярность шекспировской пьесы вызвала поток подражаний, таких, как «Хоффман, или Месть за отца», «Атеистическая трагедия, или Месть честного человека». Нередко случалось, что завсегдатаи театров посещали спектакли в соперничающих театрах и потом сравнивали их возможности. Превзошел ли Бербедж Аллейна в такой-то и такой-то роли? Был ли мистер Шекспир — на билетах появилось слово «мистер» когда он стал одним из компаньонов — так же хорош, как Кид?

После появления в Ньюингтон-Баттс «Слуги лорда-камергера» перед тем как вернуться в Лондон на зимний сезон, отправились гастролировать по разным частям страны, в том числе в Уитшир и Беркшир. Восьмого октября их патрон лорд Хансдон писал лорд-мэру прося разрешить его слугам выступать в Сити; его новая труппа уже давала представления в «Скрещенных ключах» на Грейсчерч-стрит, и он хотел продлить ангажемент. Любопытно, что речь не шла о «Театре» и «Куртине», но вероятно, эти театральные площадки находились в плохом состоянии или же не годились для выступлений зимой, в темное время года. Хансдон обещал, что спектакли они станут начинать не в четыре, а в два часа дня и что барабанов и труб, возвещающих об их начале, у них не будет. Лорд-мэр с коллегами пошли навстречу пожеланиям лорда-камергера, но больше ни одна театральная труппа не выступала в городской гостинице. «Слуги лорда-камергера» той зимой давали представления и при дворе, два раза на них присутствовала Елизавета — 26 и 28 декабря в своем дворце в Гринвиче.

Актеры не просто явились туда со своими костюмами и музыкальными инструментами. Сперва им надлежало провести репетицию пьесы, предназначенной для Ее Величества, перед распорядителем дворцовых увеселений Эдмундом Тилни. Он со своим штатом располагался в бывшей больнице Святого Иоанна в Клеркенуэлле; по одному из странных совпадений лондонской жизни, именно в Клеркенуэлле когда-то игрались мистерии. Оттого что спектакли в театрах начинались в два часа дня, для репетиций оставались раннее утро или поздний вечер. В счете из свечной лавки, предъявленном к оплате в канцелярию увеселений, значится большое количество свечей, дров и угля. Тилни взял на себя роль цензора, запрещая строки, которые могли оскорбить королевский слух. Он также снабдил труппу роскошными костюмами, так как некоторые костюмы могли показаться двору совсем ветхими. Существуют свидетельства, что актеры одалживали королевскую мантию», чтобы не ударить в грязь лицом перед оригиналом», и «доспехи для рыцарских поединков», чтобы не вызывать насмешек воинственных придворных. Распорядитель дворцовых увеселений также одалживал им «палатки», «охотничьи принадлежности» и «приспособления для грома и молнии».