Последняя черта - Феалин Эдель Тин-Таур

А вечер всё никак не наступал. Листовки кончались, часть он раздал старым знакомым, часть просто оставлял в людных местах, старался особо сам не светиться под камерами и вспоминал старые, не особо добрые будни дилерства. Чем-то это даже было похоже. Всё тот же капюшон на голове, тяжелая косуха — только волосы спокойного каштанового оттенка, а не ядерно-зелёные.

Герасим возвращался в квартиру, заглядывал к Изабель, находил её всё в точно такой же позе за ноутбуком, вздыхал и нёсся дальше. Хакерша болт клала на окружающий мир, полностью погрузившись в поставленную задачу. Статья Актёра давно уже была везде, но была у Из ещё одна мысль, которая неимоверно нервировала. И как только Герасим уходил, она снова возвращалась в общий звонок своей сетки и говорила на чистом английском.

— Ты от кого там ныкаешься? — спрашивал мелодичный голос. — Жениха нашла?

— Помолчи, — цедила Изабель, шарясь взглядом по экрану. — Котя, на девятый. Джеймс — пиздуй в сторону, ты мне сейчас всё перебьёшь.

—  Сдалось тебе это ЕД, — тянул Алекс. — Почему не уедешь обратно?.. Я пробился, сейчас скину ключ.

— Ага, давай.

На вопросы о стране Изабель не отвечала. Отчасти сама до сих пор не понимала почему. Наверное, слишком сильно привязалась к этим ребятам, слишком глубоко они засели в её сердце. Гера — особенно. Она даже представить не могла, что ей делать без него. Нет, не потому, что любила — чувство было даже сильнее. В Герасиме Изабель видела страшего брата — защитника, опору и поддержку, доверяла безоговорочно и полностью. Сильнее, чем себе, и поэтому не хотела ему говорить, что до сих пор иногда выполняет групповые заказы. Гера считал это небезопасным и просил не делать: ради своего же блага, и вряд ли бы понял её даже сейчас.

А Гера в это время говорил с начальством.

— Где тебя носит, Дермин?! Какой это уже прогул по счёту, а?!

— Не по счёту, но четвёртый, — сжимая челюсти, ответил Герасим. — Слушай, Михалыч, я…

— Ещё раз, и я тебя уволю! Ты меня понял?! Я не могу вечно прикрывать твой зад! Что у тебя такого случилось, что ты вдруг решил загулять?!

— Личная причина. Я буду завтра, успокойся.

Камеру он всё-таки повесил. Незаметный, маленький дрон на радиоуправлении залетел с торца, опустился на край крыши, минуя зоны видимости видеокамер. Работой Герасим остался доволен, а вот собой — нет. С недавних пор он ощущал острую потребность к переменам. Его опять всё заебало — от происходящего в жизни в принципе до конкретно Михалыча.

Да, он выйдет завтра на работу. Но только для того, чтобы послать начальство нахуй, желательно разъебать что-нибудь и уйти со спокойной душой. Не смог Гера всё-таки до конца стать канцелярской крысой, даже ради будущего благополучия. Наркоту, конечно, толкать тоже больше не хотелось, но чем заняться — он придумает. На первое время сбережений хватит. А там бои без правил пропасть не дадут...

 ***

— Такая и будет сейчас твоя жизнь, — приглушённо сказала тогда наставница. — Клетка, кровь и трупы. Привыкай.

Меланхолия ей поверила сразу же. Никогда не была глупой. Уже не помнила, почему конкретно Тень выразила эту мысль, но оказалась чертовски права. Так себе жизнь для девчонки, но выбора у Мел не было никогда.

В знакомое до ноющих костяшек место спустились к вечеру — перед первый боем. Подвальное помещение обыкновенного жилого дома, ни подо что не замаскированное. Всеми, на вид, забытая обшарпанная дверь в ржавчине и лестница, ведущая к ней. Как привычка — оглядеться, чуть ссутулиться и нырнуть внутрь. Толпа уже собралась, гудела. Кто-то ржал, где-то спорили — тишины тут не было никогда, да никто и не требовал. Если не было боя — ветераны гоняли новое мясо, желающее стать бойцами, не жалели матов и кулаков. Запах сигарет, пота, перегара и крови — пусть последней не всегда было много, но Меланхолии казалось, что ей тут пропитался каждый сантиметр бетонного пола.

— Мел, не надо. Давай я? Я переживаю. — Марципан нашла руку Мел своей и сжала.

Сексуально разодетые девушки собирали ставки, шныряли меж мужчин и редких женщин. Музыка тут была своя — люди. А потом — приглушённые крики.

Бойцов, видимо, уже объявили, но саму клетку не поставили. Нагнетали. Они обе понятия не имели, кто должен махаться сегодня, но явно кто-то знакомый всем, раз царит такая атмосфера. По-хорошему на своеобразном возвышении, которое позже будет закрыто тонкой металлической решёткой, уже должны были вовсю махать кулаками.

Меланхолия покачала головой, нахмурилась, сжимая руку в ответ, и тут же выдернула, начав пробиваться к арене. Толпа была плотной, приходилось расталкивать локтями, но, если кто и оборачивался, чтобы рявкнуть, затыкался, увидев её. Марц шла следом.

Мел не обращала внимания на шум в ушах, на бешено стучащее сердце. Голова пустой не была — какие-то обрывки мыслей всё же проносились, — но хватать их за хвосты было просто невозможно. Наверное, это было плохо. Она честно старалась продумать речь, но в итоге решила уйти в такую непривычную для себя импровизацию. Чем кончится — понятия не имела, но всяко лучше шаблонной и монотонной болтовни.

— Э-э-эй, какие люди! — широко улыбнулся ей координатор. — Какими судьбами? Сегодня у вас выходов нет.

— Я по делу. — Мел без труда отодвинула его в сторону. — Пусти на арену.

Это была её стихия. Здесь Меланхолию знали все, а кто не знал — так был наслышан порядочно. Марципан подскочила рядом, взобралась на арену, помогла девушке, и теперь они смотрели на людей сверху вниз, цепляя взглядом лица. Незнакомцев сегодня не было, сплошь узнаваемые рожи. Мел сглотнула. Ей безумно захотелось вдруг теперь уже самой взять Марципан за руку.

Какое-то время они стояли, дожидаясь полного внимания к своим персонам, и постепенно гомон действительно стих. Меланхолия вдохнула поглубже. Всё это время она думала, как заставить их не просто слушать, а слышать, и выход нашёлся только один. Но это было настолько сложно, невозможно, что всю гениальность и простоту она осознала именно в тот момент, когда расправила плечи. Камень с шеи соскользнул.

— Народ! — крикнула она. — У меня к вам ко всем разговор! Что мы делаем с насильниками?!

— Кастрируем! — раздалось откуда-то, и по толпе пробежались одобрительные возгласы.

— А если я скажу, что мы все знаем их?! Людей, которые ебут нас каждый чёртов день, а мы настолько привыкли, что даже не замечаем?!

Она оглядела резко заткнувшихся людей. Определённо, какая-то забытая эмоция тяжело, с трудом, но поднималась со дна Невы пузырём воздуха — такого нужного, до одури, до скрипа зубов. Более живая, чем злость, более яркая, чем ненависть. Настолько чужая, что Меланхолия повысила голос ещё сильнее.

— Сегодня ночью мою подругу затолкали в машину и увезли! Моего друга убили, потому что он узнал о планах государства! Вас не заебало так жить, а?! Когда шугаешься каждой ментовской мыши?! Не заебало постоянно переносить полигоны?!