"Пятая колонна" и Николай II - Валерий Шамбаров

Официальная церемония признания состоялась 22 марта. По Невскому проспекту выехал пышный кортеж — кареты посла, других дипломатов, цилиндры и фраки, парадные мундиры. В Мариинском дворце Френсис вручил Львову верительные грамоты, передал заверения в дружбе и сочувствии революции. 24 марта последовало признание Временного правительства со стороны Англии, Франции и Италии. Уже три кортежа двинулись по Невскому представляться, заверять, поддерживать. Ну кто после этого усомнился бы, что новая власть России «законная»? На аудиенции Бьюкенен поздравил «русский народ» с революцией. Подчеркнул, главное достижение России — это то, что «она отделалась от врага». Под «врагом» понимался не кто иной, как Николай II. Совсем недавно награжденный высшим британским орденом и произведенный в чин британского фельдмаршала «в знак искренней дружбы и любви».

Америка встретила переворот в России бурным ликованием. Президент Вильсон гневно осудил «автократию, которая венчала вершину русской политической структуры столь долго». Состоялось два торжественных собрания. 24 марта в огромном и великолепном Карнеги-холле под председательством мэра Нью-Йорка. А 26 марта — в Манхэттен-опере, где собрались полторы тысячи представителей высшей элиты американского общества. Львов прислал телеграмму: «Мы просим наших американских друзей порадоваться вместе с нами за свободную и счастливую Россию».

Собрания почтил приветствиями и Вильсон, от имени президента выступал его советник Элиху Рут. Шифф отсутствовал, лечился на водах, но его избирали почетным вице-председателем, зачитывали его послания. А вице-президент «Американского Общества друзей русской свободы» Джоржд Кеннан открытым текстом рассказал, какой вклад внесли они в падение России, как на деньги Шиффа вели пропаганду в лагерях военнопленных к Японии: «Друзья Русской Свободы посеяли 50 тысяч семян вольности в 100 российских полках. Я не знаю, сколько из этих военных были в Петрограде на прошлой неделе, но мы точно знаем, какое участие приняла армия в революции…».

По всему миру Февральскую революцию рекламировали как «великую и бескровную», что было еще одной ложью. Только в Петрограде было убито и ранено более 1400 человек. Особенно пострадала полиция. Позже упорно ходили слухи, что на Марсовом поле под видом жертв революции хоронили убитых полицейских. Кровью умылся и Балтийский флот. Кронштадт являлся тыловой базой. Здесь располагались учебные, ремонтные части, тюрьмы, склады. Мятеж кто-то хорошо подготовил, перед матросами открыли винные склады. Есть свидетельства, что им поставляли и кокаин. Разбуянившихся морячков подтолкнули истреблять офицеров.

В Кронштадте провозгласили анархическую «республику», важные вопросы решались на «вече» — гудками созывали матросов и рабочих на Якорную площадь. А верховодили в «республике» недоучившийся студент Рошаль и вольноопределяющийся Животовский, двоюродный брат Троцкого. Он перед революцией как-то очень вовремя подсуетился попасть в Кронштадт. В Гельсингфорсе, на главной базе флота, жертв было меньше, но и здесь перебили десятки офицеров, в том числе командующего флотом Непенина, только что поддержавшего отречение царя и признавшего Временное правительство. Здесь взялся руководить анархический совет — Центробалт.

А Временное правительство вместо наведения порядка первым делом провозгласило «свободы» — слова, печати, собраний, партий и др. Правда, все эти свободы Россия уже имела, они были дарованы Манифестом государя 17 октября 1905 г. Но теперь подразумевалось, что они были как бы неполными, и гражданам предоставлялись еще большие свободы, по сути неограниченные. Погромы и убийства не только не наказывались, а признавались оправданными.

Унтер-офицера Кирпичникова, первым выстрелившего в офицера и положившего начало бесчинствам в Петрограде, князь Львов лично наградил крестом. Анархические гнезда в Кронштадте и Гельсингфорсе никто не трогал, им предоставляли жить как вздумается. Зато правительство одним махом смело всю систему царской администрации и правоохранительных органов — полицию, жандармерию. Места профессиональных чиновников в городах, губерниях, уездах, заняли выборные демагоги провинциального уровня, ничего толком не умеющие. Вместо полиции создавалась «народная милиция», куда набирали всех желающих: дезертиров, люмпенов, революционеров.

Стали возникать и новые центры власти. В 1914 г. в связи с военным положением действие конституции в Финляндии было приостановлено, сейм (парламент) распущен. Сейчас он собрался снова, взял курс на отделение от России. А в Киеве наряду с Советом рабочих и крестьянских депутатов возник еще один. В клубе «Родина» собралось около 100 националистов. Их никто не избирал, они никого не представляли, но постановили создать орган для «единения национальных сил», Центральную Раду (по-украински — «совет»).

Председателем заочно избрали профессора Грушевского. Того самого, который пытался в 1914 г. наладить вербовку добровольцев для австрийской армии, в «Легион сечевых стрельцов». Наказали его необыкновенно мягко, сослали в Симбирск, да и то вся общественность, ученые, ринулись просить за него, и перевели в Москву. Но теперь его встретили как «мученика». Большинство в Раде составили украинские эсеры. Приняли декларацию о поддержке Временного правительства, но выдвинули требования автономии Украины — а связь с Россией пусть остается на принципах федерации. Кстати, немаловажная особенность: если в Петрограде масоны регулировали состав правительства, протискивали своих ставленников, то костяк украинских сепаратистов сплошь составили масоны — Грушевский, Винниченко, Петлюра, Скоропадский и др.

А принципы лжи, обеспечившие победу революции, работали и дальше. Снова подтверждалось, что истинный вес в кругу заговорщиков далеко не всегда соответствовал их видимому положению и даже вкладу в революцию. Некоторые фигуры до сих пор выглядели ключевыми, но теперь оказались отработанными, ненужными. В первую очередь это касалось Родзянко. Он остался председателем Думы. Но ведь Дума больше не созывалась. Объяснялось, что она избиралась на основе царских законов и не соответствует уровню «свободного» государства. А новый парламент будет создан Учредительным Собранием. Родзянко очутился «за бортом».

Указ Николая II о назначении Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича даже не был опубликован. Глава заговора в великосветской среде успел только доехать до Ставки и получил от Львова предписание, что принимать командование ему нецелесообразно. Он понял намек и беспрекословно подал в отставку. Рузский, очевидно, рассчитывал на повышение за свои заслуги. Но и он уже 11 марта был уволен. Откровенные предатели никому не требовались.

Одни фигуры сходили со сцены, а выдвигались другие. Керенский получил портфель министра юстиции. В данном качестве он инициировал официальное восстановление конституции Финляндии, признание независимости Польши. Осуществил крутую чистку судебных органов и прокуратуры, поувольняв всех, кого счел «реакционными». Провел общую амнистию всех политических преступников, а заодно и уголовных. Результат стал бедственным. На свободу вышло 90 тыс. бандитов и воров. Хиленькая «народная милиция» не справлялась с ними. Например, в Москве за весну 1916 г. было зарегистрировано 3618 преступлений, а за весну 1917 г. — более 20 тыс. Причем в революционном развале регистрировались далеко не все.