Неисправимый повеса - Сюзанна Энок

Дверь конторы со скрипом открылась, коренастый мужчина с двойным подбородком и маленькими темными глазками вернулся за небольшой письменный стол и уселся.

— Секретарь сказал мне, что вы подыскиваете место, чтобы пристроить ребенка, — сказал он вкрадчивым тоном, вызвавшим у Эви дрожь. — Мы здесь обеспечиваем полную конфиденциальность. При условии регулярного поступления достаточных взносов в уплату за питание и одежду ребенка. Могу я спросить, кто из вас, очаровательные юные леди, собирается… внести вклад?

— О силы небесные! — воскликнула Люсинда, вскочив на ноги. — Никогда не слышала ничего более омерзительного!

Эви взяла подругу за руку.

— Боюсь, нас неправильно поняли.

— Конечно. Так всегда бывает.

— Речь идет не об одном ребенке, — твердо произнесла Эвелина, удивляясь, почему она продолжает беседу, когда уже отчетливо поняла, что никогда бы не оставила никого из детей в лапах этого человека. — Мы говорим о пятидесяти трех детях, которые вот-вот лишатся крова. Я хочу найти для них новое место жительства.

— А, все ясно. Сиротский приют «Заря надежды», верно? Я слышал, что благотворители закрыли его. Такого никогда не случилось бы в нашем учреждении. Оно целиком финансируется правительством.

— И добровольными взносами, очевидно, — язвительно сказала Люсинда.

— Вы должны понять, мисс, что иногда на наше попечение оставляют детей… опасного происхождения, и они, конечно, требуют особого обращения.

«Подобно незаконным братьям или сестрам Сента», — подумала Эви, задаваясь вопросом, где бы они могли быть теперь. По крайней мере здесь их не оставили.

— Думаю, мы узнали все, что нужно, — сказала она, вставая. — Спасибо, что нашли для нас время.

Коротышка вскочил на ноги.

— У меня найдется комната для шести — восьми самых маленьких, до семи лет. Я даже готов дать за каждого из них по пять фунтов.

— Почему самых маленьких? — спросила Эви, чувствуя, что ей становится дурно. Хотя чем больше она узнает, тем лучше подготовится, чтобы помочь детям.

— Они мало весят. Мы отправляем их переворачивать кирпичи в сушилках на кирпичных заводах. Чуть старше, и они уже слишком тяжелые — не могут ходить по влажной глине, не разрушая ее, понимаете?

— Конечно. Я учту это, — сказала она, следуя за Люсиндой к двери. — Еще раз спасибо.

— Был очень рад, леди.

Ни одна из них не проронила ни слова, пока они возвращались к коляске Люсинды.

— О Господи! — воскликнула наконец Люсинда. — Это отвратительно!

— Я начинаю думать, что Сент был не так уж плох, — с трудом выдавила Эви. — По крайней мере он не заставлял детей работать, кормил и одевал, не вымогая при этом денег у их родственников.

— Сент-Обин скорее всего очень удивился бы твоим словам, — сказала Люси.

— Это не имеет значения. Сегодня ли или через четыре недели, вот куда, в это ужасное место, — она указала на приземистое темное здание позади них, — он намеревался отправить этих детей.

Он предал ее. Майкл Эдвард Холборо обманул ее доверие, растущее чувство собственного достоинства и разбил сердце. И в конце концов, не имело значения, лгал ли он или говорил правду. Он никогда не сумеет оправдаться; она больше ни за что не поверит ему. Очень больно сознавать, что она так ошибалась.

Люсинда сочувственно улыбнулась ей.

— Мне хотелось бы повидать этих детей. Похоже, они полностью завладели твоим сердцем.

Эви все утро откладывала посещение приюта «Заря надежды», рассчитывая явиться туда с добрыми вестями. Однако каждое заведение, в котором они с Люсиндой побывали, всякий раз оказывалось хуже предыдущего. А детей нужно было известить, чтобы они начали готовиться к тому, что их ждет впереди.

— Я отведу тебя к ним, — сказала она и обернулась к кучеру.

Теперь, когда Эвелина приезжала в приют, ее обычно сопровождали разные люди из обслуги. Поэтому она очень удивилась, увидев миссис Нейтам, спешащую вниз по лестнице навстречу им.

— Мисс Раддик, — сказала экономка с выражением страдания на суровом лице. — Это правда? То, что этот ужасный Сент-Обин собирается снести приют?

— Да, боюсь, что так, миссис Нейтам. Дети уже знают?

— Кое-кто — да, я думаю. О, я так и знала; мне следовало выбросить этот ключ в ту же минуту, как я увидела его там, взаперти.

Эвелина взглянула на Люсинду, смотревшую на экономку со все возрастающим недоумением. Если бы даже этим, ближайшим ее подругам, которым она так доверяла, стало известно, что она похитила Сент-Обина, они сразу перестали бы ей сочувствовать. А вот миссис Нейтам, очевидно, знала о заточении Сент-Обина, но, судя по всему, считала это удачной идеей. Ей следовало бы спросить Сента… Хотя теперь это невозможно. Теперь уже нет.

— Да, я знаю, вы очень добросовестный человек, — сказала Эви. — Благодарю вас за это. Дети на занятиях?

— Да, мисс Раддик. Но что нам теперь делать?

— Пока еще не знаю. Но я ищу решение.

Покачивая головой, экономка удалилась. Надеясь, что Люсинда не станет задавать никаких вопросов о ключе и о том, кто и где был заперт, Эвелина взяла подругу за руку и повела в классы.

— Как ты собираешься сообщить им?

— Просто нужно сказать им все как есть. Они заслуживают того, чтобы знать правду. — Эви глубоко вздохнула. — Я бы многое отдала, чтобы мне не пришлось сообщать им эту новость, — добавила она. — Но это было бы несправедливо и малодушно.

— И следует отметить, что маркиз не пришел, чтобы помочь тебе, — заметила Люсинда.

— Его не приглашали.

Эвелина заглянула в каждый класс и попросила учителей, чтобы все дети после уроков собрались в зале. Люсинда спокойно оставалась все время рядом с ней, и Эви была бесконечно благодарна подруге за эту поддержку.

— Мисс Эви! — воскликнула Пенни, первой взлетая по широкой лестнице. Роза за ней.

Эвелина крепко обняла девочек, хотя при этом чувствовала себя так, словно не заслуживала их приветствий. Она снова потерпела неудачу. И на этот раз совершенно не знала, что делать.

Сент валился с-ног от усталости. За последние трое суток он спал от силы пять часов, да и то очень скверно.

— Милорд, мистер Уиггинз принес бумаги, которые вы просили.

Сент устало отложил в сторону юридический трактат, который читал в библиотеке. Оставив удобное кресло, он направился к столу, заваленному грудами книг и документов.

— Давайте посмотрим.

Джансен и еще один слуга внесли две кипы переплетенных в кожу бумаг.

— Мистер Уиггинз также просил сообщить, что владелец имения, которое вы осматривали сегодня утром, завтра будет в Лондоне.