На передних рубежах радиолокации - Виктор Млечин

Не могу не упомянуть роль А. И. Берга в создании уникальной библиотеки и читального зала. Часть библиотеки поначалу находилась в ведении Совета (комитета), затем ГУ МО и, наконец, перешла под управление института. А. И. Бергу в 40-х годах удалось получить в правительстве валютный фонд, на который закупались иностранные книги и журналы.

Как всякий человек, А. И. Берг мог менять оценки людей, с которыми соприкасался, при смене обстоятельств. Так, представляя именитому гостю одну из сотрудниц института и назвав её «нашей Софьей Ковалевской» (речь идёт о Ф. М. Песелевой), он через некоторое время при неудачах говорил, что вообще ему «надоели все эти Софьи Ковалевские». То же самое и в отношении должностных лиц. Назвав в разговоре с Б. Д. Сергиевским Г. М. Маленкова сверхпунктуальным человеком, А. И., спустя десятки лет в беседе с Ю. Н. Ерофеевым выразился о том же человеке так: «Вон пузо какое отрастил. Сталина боялся как огня». Эти метаморфозы никак не отражались на главном качестве А. И. Берга, его стремлении искать и говорить правду, вскрывать недостатки, а иногда и провалы в работе, бороться с бюрократизмом и бездушием. Находясь на крупных должностях, А. И. Берг, невзирая на лица, пишет в ЦК КПСС записки и письма с требованием устранения негативных явлений, с которыми он столкнулся в промышленности, медицине, образовании. Подобные обращения находят сторонников, но некоторым всё это не нравится. Во второй половине 1953 г. А. И. Берга назначают заместителем министра обороны СССР по радиолокации. В период 1953–1955 гг. он работает под началом Н. А. Булганина, в 1955–1957 гг. под началом Г. К. Жукова.

К семидесятилетию А. И. Берга, т. е. к 1963 г., у него образовался солидный послужной список. Учитывая его заслуги, 108 институт и Минрадиопром подготовили представление о присуждении А. И. Бергу звание Героя социалистического труда. Как рассказывал нам близкий соратник А. И. Берга И. С. Джигит, документ «застрял» из-за отказа некоторых должностных лиц во внешних инстанциях его завизировать. Пришлось обращаться в высшие органы власти, где вопрос положительно и был решён.

То, что я выше рассказывал, касалось в основном деятельности А. И. Берга в период его руководства таким предприятием как 108 институт. Но я хотел бы предостеречь читателя от впечатления, что при «дедушке Берге» в институте царила «тишь да гладь, да Божья благодать». Я проработал девять из десяти лет при непосредственном руководстве А. И. Берга. Так что могу судить. Дисциплина поддерживалась жёсткая. Внизу прикреплялись табельные часы, и люди отбивали время прихода и ухода. Мой сослуживец А. И. Ширман, отбивая карточку на 2–3 минуты позже положенного и доказывая рядом стоявшей табельщице, что он пришёл вовремя, регулярно в приказе получал «строгача». Б. Д. Сергиевский в своих воспоминаниях рассказывал об истории со своими опозданиями, нажимал на гуманность А. И. Берга. Возможно, что это и так. Но я был в то время профсоюзным деятелем и помню, что вопрос о целой серии опозданий Б. Д. Сергиевского рассматривался на товарищеском суде, куда «сгоняли» практически весь коллектив института. Врио директора Лавров и начальник политотдела Горохов доходили до требования об увольнении. Спас Т. Р. Брахман. Проводилась неукоснительная режимная политика. Я уже рассказывал, как мы несколько недель искали тетрадь, которая принадлежала технику Антонову, контуженному на фронте и имевшему проблемы с памятью. Мы её нашли под осциллографом, который он поставил на неё, а потом забыл. Ему всё это грозило в первую очередь, а мне и А. А. Расплетину во вторую и третью.

Невыполнение производственных планов, особенно начальствующим составом, влекло серьёзные последствия вплоть до отстранения от должности. Промахи в работе, могущие причинить видимый ущерб, также наказывались. А. Я. Эмдин, человек с безукоризненной трудовой биографией, шагал несколько километров пешком по грязи, когда А. А. Расплетин узнал, что тот не закрепил антенну в кабине, а это грозило аварийной ситуацией.

Летом 1953 г. А. И. Бергу сообщили, что кабина будущей станции СНАР-2 сошла с передних опор и приподнялась под тяжестью установленных сзади двух движков питания. После разбора ситуации А. И. снял с должности Г. Я. Гуськова и восстановил его только спустя полтора года.

В жаркий летний день далекого теперь 1948 года группа студентов, в составе которой был и я, впервые переступила порог НИИ-108. Нас провели в кабинет главного инженера, расположенного тогда на первом этаже левого крыла здания. Посадили за небольшие столы. Я оказался рядом с Митей Спокойным, ярким брюнетом с улыбкой молодого цыгана.

В кабинет один за другим входили сотрудники института, которым нужны были молодые специалисты. Первыми востребованными оказались наши девушки. Договорившись, они затем выходили из помещения. Кабинет пустел. Мы ждали. Нетерпеливый Митя то поднимался из-за стола, то вновь садился: «Когда же?» И тут в кабинет вошли двое: сначала показался высокий представительный мужчина в синем костюме. Я обратил внимание на его лицо. Высокий лоб, переходящий в лысину, светлые волосы, румянец на щеках. За ним шел худощавый улыбающийся человек. Остановившись, они оглядели присутствующих и направились прямо к нашему столу. Первый из вошедших сел рядом со мной, напротив Мити устроился худощавый. Вопрос, обращенный ко мне, был скорее стандартным: «Чем хотите заниматься?» Я ожидал этого вопроса и ответил сразу: «Передатчиками». Немного задумавшись, собеседник сказал: «Ну что ж, передатчиками, так передатчиками. Сто киловатт в импульсе вас устроит?» В то время я в основном интересовался станциями дальнего обнаружения и грезил мегаваттами. Увидев на моем лице некоторую разочарованность, добавил: «Вы учтите, что передатчики, о которых я говорил, особые: они рассчитаны на очень короткие импульсы – менее одной десятой микросекунды». «А какова же скважность?» – спросил я. «Около двух тысяч». Это меня удовлетворило и я сразу же согласился. «Значит, договорились. Вы меня устраиваете. Моя фамилия Расплетин. Можете сообщить об этом вашему вузовскому руководителю». Рядом Митя так же заканчивал разговор. Выйдя, он мне сказал: «Все, я иду к Клопову».

Институт возглавлял Аксель Иванович Берг, академик, в ту пору вице-адмирал. Принцип построения института был достаточно прост: он состоял из лабораторий, ОГК, опытного производства. Лаборатории делились на отраслевые и научные, но, независимо от типа, все они были нацелены на получение практических результатов. Комплексные лаборатории были конечным звеном в разработке и исследовании порученного им объекта. Работали они по утвержденному заказчиком техническому заданию, как правило, на основании постановления Правительства. Работу института в основном оценивали по деятельности комплексных лабораторий. Они, так сказать, определяли «лицо» института во внешнем мире и в случае успеха, и в случае провала.

Однако развитие института невозможно было бы себе представить без научного задела – это понимали все. А. И. Бергу удалось собрать в институте талантливых ученых, научных работников и опытных инженеров. И, что особенно важно, А. И. Берг постоянно занимался формированием кадрового состава, привлекая к работе крупных ученых и подающих надежды молодых специалистов. Научные лаборатории, которые возглавляли ученые с известными именами, фактически заполнили весь спектр направлений и областей тогдашней радиоэлектроники.