Шкатулка с драгоценностями - Анна Дэвис

— Значит, он тебе сказал, — уже тише произнесла Кэтрин. — Он же обещал не говорить. Ты обещала…

— Ах, мамочка! Это уже не секрет. Уже ничего не сделаешь.

— Да. Полагаю, ничего.

— Он не хотел злоупотреблять твоим доверием. Я понимала: что-то происходит, и заставила его рассказать. Но почему он не рассказал мне гораздо раньше? Почему ты заставляла меня считать, что во всем виновата ты?

— Это не моя тайна. — Кэтрин почти величественно фыркнула. — Твой отец уже не может ничего сказать. Зачем мне было чернить его в глазах дочери? Какую пользу это бы принесло? В любом случае его плохое поведение не извиняет моего.

— Это в корне меняет ситуацию, неужели ты не понимаешь? Вы все четверо попали в очень неприятную ситуацию. Господи, у них был ребенок!

Кэтрин взглянула на жимолость.

— Видишь этих пчел? Они делают то, что должны делать. То, для чего родились. Где сейчас Шеридан?

— В «Тутанхамоне» со своим бухгалтером. Мама, ты должна сказать и Нэнси. Теперь, когда знаю я, она тоже должна знать. Будет гораздо лучше, если это будет исходить от тебя.

— Наверное, ты права. Ах, дорогая! — Кэтрин резко вдохнула воздух, прилагая видимые усилия, чтобы собраться с духом. — Он славный мальчик, не так ли? Не без странностей, но живой и забавный. Я бы сказала, что он просто замечательный парень. — Она нахмурилась. — Впрочем, растрачивает свою жизнь по мелочам. Несколько напоминает другого человека. Шеридану следовало бы вернуться в университет. Вероятно, мне стоит поговорить с ним об этом. В конце концов, если не я, то кто?

Грейс сделала большие глаза.

— Так, значит… Вы все знали друг о друге? Я хочу сказать, вы все знали, пока продолжались ваши романы?

Кэтрин отпила лимонада, поигрывая кусочками льда.

— Да, знали. И должна сказать тебе, это было замечательно!

— Вы заключили какой-нибудь договор? Это был некий ужасно современный социальный эксперимент?

— Ну, я так не считаю.

Кэтрин снова огляделась, словно пчела ползла по ее спине или ноге.

— И обе пары закончили свои отношения, когда Амелия забеременела? — Пауза, во время которой она ожидала кивка. — Что случилось? Вы все вместе сели в комнате и по-дружески поговорили? Как можно было решить такой вопрос?

— Мы голосовали.

У Грейс вырвался смех, и она не успела сдержать его.

— Ах, мама!

Очень тихое хихиканье.

— Да, полагаю, если посмотреть со стороны, это было довольно абсурдно. Мы пытались правильно разрешить ситуацию, которая вышла из-под контроля. Все было разумно и демократично. Если тебе это интересно, голосование было анонимным.

— Хорошо. — В голове у Грейс все смешалось. Что-то вроде водопада. Она пыталась привести свои мысли в порядок.

— Твой отец был хорошим человеком. Никогда не думай иначе. Сомневаюсь, что он сошел бы с пути истинного, если бы его не соблазнила Амелия. Поймала в западню, как кролика. Не знаю, любила она его или нет. Она была очень скрытной. Порой это даже раздражало. С такой женщиной всегда пытаешься проникнуть в какую-то ее тайну. Они оба попались в ее сети, и Эдвард, и папа. Я тоже в некотором смысле, когда мы с Амелией были школьными подругами… Но зачастую в таких женщинах нет никакой тайны. Одна пустота. — Она посмотрела на свои колени. Прочистила горло. — Папа и Эдвард были противоположностями. Мне кажется, причина всему — различие между ними, и между мной и Амелией, конечно. Папа одно время сгорал от страсти к ней. — Она перебирала руками юбку на коленях. — В конце концов мы поступили правильно. Для вас, детей, да и для нас. Для всех.

— Нельзя всегда любить человека, которого должен любить. Любовь возникает ниоткуда. Нельзя заставить себя прекратить любить.

— Но можно уйти. — Кэтрин пододвинула кресло поближе к Грейс. — Иногда приходится, как бы больно это ни было.

— Я знаю.

На кустах скопилось множество божьих коровок. Кусты просто кишели ими. А еще эти бабочки-капустницы. В этом крошечном садике жизнь била ключом.

— Что ты собираешься делать, Грейс?

Вздох.

— Собираюсь уехать из Лондона.

— Ты не должна этого делать! — Кэтрин поставила бокал с лимонадом, ледяные кубики громко звякнули друг о друга.

— А почему нет? Мы оба договорились, что я уеду. Я еще подумала, что чем дальше я уеду, тем лучше.

— А как же мы? Как же Нэнси?

— Я думала, ты поймешь. Мама, все к лучшему. Я начну все сначала. Буду присылать деньги.

— Дело не в деньгах. Тилли и Феликс очень по тебе скучают. Ты для них очень важна!

Что-то всколыхнулось в груди Грейс при упоминании об этих малышах. И пронзило острейшей болью.

— Я тоже скучаю о них. И тем не менее я должна уехать.

Кэтрин медленно покачала головой.

— Как бы мне хотелось, чтобы ничего не менялось. Я люблю обеих своих дочерей. Только, пожалуйста, возвращайся домой!

Было соблазнительно, так соблазнительно ответить: «Хорошо, я вернусь». Она могла бы пойти и собрать свои немногочисленные вещи в саквояж, пока Кэтрин нежилась на солнышке и потягивала лимонад. В автобусе они бы поговорили о неприятностях у Пирсона. Вероятно, мама бы сердилась, а может быть, и нет. А потом, когда они вошли бы в дом, из гостиной выполз бы Феликс (он уже довольно быстро ползал), схватил бы ее за ногу обеими ручонками и держал, пока она не подняла бы его и не прижала крепко к себе. Тилли была бы сердитой и сдержанной, но через некоторое время соблаговолила бы оторваться от рисования, посмотреть на нее и спросить: «Ты принесла мне подарок, тетя Грейс?» Ей пришлось бы сказать «нет», но лед был бы сломан. Они снова стали бы друзьями. А затем она написала бы слова, чтобы Тилли попыталась их переписать, обняла бы Феликса, и все было бы как обычно… Конечно, пока не пришла бы Нэнси.

— Скажи мне одно, — попросила Грейс. — Ты считаешь, Нэнси влюблена?

— Да.

Короткий кивок. Ярко-розовый и золотистый цвет жимолости и фуксий. Воцарившуюся тишину нарушало лишь жужжание пчел.

— Не волнуйся, мама! Я никуда не уезжаю немедленно. На самом деле я даже понятия не имею, куда мне ехать. — Она старалась говорить веселее. — А что ты собираешься делать, мама? Идешь на собрание Женской лиги свободы?

— Я расскажу тебе, когда ты расскажешь, что случилось у Пирсона. Так что же произошло, девочка моя?

Они сидели вместе на солнышке, болтали, а лед таял в их бокалах.

Через несколько дней после визита матери Шеридан сообщил, что ему позвонила Нэнси, сказала, что ей все известно, и он пригласил ее провести этот день у него. Шанс для них начать новые отношения.