Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Моя жизнь в руках жрецов Пламени, — отозвался Сэта и замолчал.

— Мы постараемся сделать так, чтобы тебя не убили, — пообещал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Тебе пока придётся прятаться. Огненные порталы снова работают? Мы поговорим с Шакхой…

Бывший жрец снял шлем. Его грива, когда-то огненно-рыжая, сбилась, потускнела и выглядела пепельно-серой, глаза погасли и почернели.

— Отдай вождям Шакхи мои знаки, — попросил он, сгребая в ладонь свисающие на грудь цацки и складывая их в шлем. — Они нужны новому хранителю жара. Пусть его выберут как можно скорее. Там нужен мудрый хранитель жара. Такой, что не навлечёт беду.

Цацек у него было много — хватило на полный шлем. Теперь Сэта протягивал его Гедимину. Тот ошалело мигнул, но протянул руку. «А я при чём? Нет бы отдать Вепуату. Или сам бы в огонь сунул. Чего я-то⁈»

— И доспехи снимай, — деловито сказал Хассинельг, сбрасывая верхнюю накидку. — Они всё равно не греют. Пока наденешь вот это, а потом мы тут устроим жару. У Дим-мина есть такой кейек — один осколок стоит десятка!

Гедимин снова мигнул. Кут’тайри, вместо того, чтобы нашипеть на «раба карликов», молча расстёгивал ремни, пока не остался в одном «асбестовом» поддоспешнике. Шерсть на руках и ногах стала белой, так же побелела и голова. «Что-то с ним неладное,» — подумал сармат, глядя на сникшего жреца; внутри шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. «Да кому бы тут было хорошо…»

— Скогны в цехе, — Вепуат склонился было над горкой кейека, но оглянулся на дверь и жестом попросил Гедимина закрыть её. — Они знают, что Кут’тайри здесь?

— Да, все знают, — отозвался Хассинельг. — Они плохо молчат. Просил не болтать, но… сейчас знают все. И Бронны тоже. Тяжело с ними всеми. Очень много болтовни!

Гедимин оглянулся на закрытую дверь. Пока он мог видеть Скогнов, они толпились у печей; за цехом тоже не было видно толпы с копьями и пращами.

— Здорово ты их успокоил, — сказал Вепуат, складывая на камни горючий материал. — Кут’тайри сейчас подавлен, ему только драки не хватало…

Его слова заглушил треск пламени. Едва первый комок сухих листьев затлел, в потолок ударил столб красного огня. В комнату шагнули двое в рэссеновой броне. На груди одного из них желтел разрисованный череп.

— Не иссякнет сила Пламени, — сказал Сэта с черепом, склонив голову. На бывшего жреца он даже не взглянул. Тот снова опустился на колени и сидел на полу, не поднимая глаз. Вепуат двинулся в сторону, прикрывая его спиной, но Сэта не обратили на беглеца внимания.

— Аса’ан не вернулся? — быстро спросил разведчик. — Не опасно открывать порталы?

— Аса’ан побоится злить Пламя, — отозвался Сэта, переводя взгляд на перевёрнутый шлем в руках Гедимина. Сармат протянул его пришельцам.

— Это для нового… главного жреца, или кто он там, — пробормотал он, чувствуя себя на редкость нелепо. В груди ныло, рука чесалась. Сэта — командир, вождь, «молния», или как он себя называл, — принял шлем и прижал его к панцирю. Тот, кто пришёл с ним, встрепенулся и уставился на горку цацек горящими глазами. «А это, кажется, новый жрец,» — мелькнуло в голове сармата.

— Регалии Кут’тайри, конечно, должны быть у вас, — Вепуат кивнул на сброшенные доспехи. — Очень неприятно всё это… Что с ним самим?

— В доме Пламени пусть решает Пламя, — отозвался «молния», по-прежнему не глядя на поникшего жреца. — Вернётся в Шакху — будет казнён.

Силуэт за спиной Вепуата вздрогнул, как от удара, и из белесого стал светло-серым. Гедимин болезненно поморщился. «Вот как, значит. Недавно тряс того инженера, называл предателем… а сам, выходит, подвёл город под войну. А тот инженер теперь…»

— Эй, — он, перехватив поудобнее посох-«переводчик», шагнул к Сэта. Вепуат, дёрнувшись, вскинул руку, но Гедимин уже остановился. Все взгляды сошлись на нём.

— Значит, ты теперь главный жрец?

Сэта, прижимающий к груди шлем, полный цацек, приподнял ярко-красную гриву. Красные пятна выступили и на шее — может, новое назначение его и радовало, но всё вместе — вряд ли.

— Там у вас живёт изгнанник. Сэта, бывший мастер асаанового цеха, — сказал Гедимин, оглянувшись на неподвижного Кут’тайри. — Этот обвинил его в предательстве. Найдите его, верните ему все цацки, и пусть возвращается в цех. Если кто тут и предатель, то не он.

Вепуат крепко сжал его руку. Новый жрец, кажется, ждал чего-то другого — его грива слегка порыжела.

— Это будет сделано, — пообещал он. — Если Пламя этого хочет…

Гедимин кивнул.

— Сделай сразу же. Это был несправедливый приказ. Отмени его. И ещё… — он снова оглянулся на седого жреца. «Если он ту штуку сам спроектировал, — был бы неплохим инженером. Разобрался в новой технологии с полплевка…»

— Ему тут нужна еда, — буркнул сармат. — И какие-нибудь вещи… тряпки, гамак там, — что у него в городе было? Завтра кто-нибудь из ваших придёт работать со стеклом? Надо бы, а то Скогны их сильно обгонят. Пускай спрячут гамак и еду под накидками. Аккуратно, чтобы никто не видел. А здесь мы уже разберёмся.

Сэта переглянулись.

— Пламя милосерднее, чем говорят, — пробормотал «молния», глядя на Гедимина в упор. — Твой гнев утих? Ты не изгоняешь нас из дома Пламени? Если ты беспокоишься о жалком предателе — тебе виднее, Равный Куэннам. Сменится день — разожги огонь. Мы будем ждать.

Пришельцы сгинули в красной вспышке. Вепуат облегчённо вздохнул и повернулся к Кут’тайри.

— Тут можно повесить гамак, а посуда найдётся — ну, или сделают. Наружу не выходи. А мы подумаем, как договориться с Аса’аном и Шакхой. Какой выкуп или какие условия их устроят. Ты ещё вернёшься в город, и никто тебя не казнит. Да вставай уже!

— Ему плохо, — пробормотал Гедимин, с нарастающей тревогой глядя на светло-серую шерсть Сэта. Стоять он уже, очевидно, не мог — кое-как поднялся и повис