Смертельный удар - Роман Злотников

Грону пришло на ум сравнение с мухами и некоей массой, но он благоразумно промолчал. Надсмотрщик несколько раз стукнул своей печатью и протянул подорожную, сопроводив грозным указанием:

— Если передумаешь уезжать — в столицу больше не суйся, живо упеку в рабские бараки.

На следующее утро фургоны «Веселых шутников» покинули столицу. Спустя три часа после того, как последние дома исчезли за поворотом, фургоны свернули в рощицу и остановились на хорошо укрытой деревьями лесистой полянке. Бойцы выскочили из фургонов и шустро разрыли яму у корней развесистого платана. Там оказался сундук, в котором находилось около трех десятков неплохих бронзовых мечей и кинжалов, а также около сотни сюрикенов, завернутых в масленые тряпки. Эдон подбросил сюрикен на ладони и, усмехнувшись, сказал:

— Это — единственное, что мы купили абсолютно легально. Кузнец думал, что мы будем этим жонглировать, но никак не мог понять, зачем нам нужен для них столь хороший металл.

Грон кивнул и, примериваясь, несколько раз рубанул воздух. Это был, конечно, не булатный клинок Корпуса, но, в общем, вполне неплохой меч.

— Ладно. Выходим с закатом. А сейчас выставить охранение и всем спать.

Он бросил взгляд на небо. До заката оставалось еще часов шесть. И он знал, что это будут самые долгие часы в его жизни.

Хранитель Власти имел все основания быть довольным сегодняшним днем. Четверть назад пришло сообщение, что жена и дети Измененного переходят полностью под его ответственность. В тот же день он дал указание выбросить из их каземата мебель и отобрать письменные принадлежности. Этот недомерок, Эвер из Тамариса, по глупости получивший звание Хранителя, спокойно принял свое отстранение, но почему-то был возмущен подобными мерами. Однако Хранителю Власти почти удалось сохранить спокойствие в разговоре с ним. Хотя этот урод вел себя крайне неподобающим образом. Но нельзя быть Хранителем, не обладая достаточной выдержкой. Истина, которую этот недомерок так и не осознал. Хранитель Власти искривил губы в усмешке. Вчера он лично посетил пленников. Что ж, женщина вполне заслуживала его благосклонного внимания, но… дика, не приручена, впрочем, ему такие нравились. Иногда. И сейчас был именно такой момент. Новая жрица-вестальница была послушной и податливой, как масло, и это начало ему приедаться. Так что он был не прочь как-то разнообразить свой досуг. Особую пикантность его замыслу придавало то, что она была женой Измененного. Хранитель улыбнулся своим мыслям. Слава Творцу, этот недомерок наконец-то покинул пределы храма. Он несколько поморщился, еще раз вспомнив состоявшийся разговор, но потом утешился, предвкушая, как будет развиваться сегодняшний вечер.

Он шагнул в подземелье и сразу почувствовал, что здесь стало лучше пахнуть. Прошедшую четверть им не давали воды для умывания и не выносили отхожее, но вчера, после посещения, он приказал выдать этой… воды, мыла и тряпок, и, судя по запаху, она употребила их по назначению. Женщина поднялась с пола и шагнула вперед, заслонив собой детей. Что ж, сегодня она выглядела гораздо лучше. Хранитель почувствовал, как его охватывает возбуждение. Она была великолепным экземпляром элитийского типа. Высокая, с длинными сильными ногами изящной формы, высокой и крепкой, несмотря на двух выкормленных детей, грудью, длинными густыми волосами и огромными изумрудными глазами.

— Ну, женщина, есть ли у тебя просьбы?

— Да, господин, — она слегка поклонилась, — я хотела бы, чтобы нам вернули мебель и письменные принадлежности. Мне надо заниматься с детьми.

От такой просьбы Хранитель Власти даже расхохотался.

— Ты меня рассмешила, женщина.

Она гордо вскинула голову, и Хранитель невольно залюбовался ее фигурой.

— Что ж, женщина, пожалуй, я мог бы пойти на это. — Он сделал паузу, двусмысленно посмотрев на нее, потом повернулся к двум посвященным, стоящим за спиной: — Возьмите детей и подождите в коридоре.

Конечно, будь она хотя бы жрицей-вестальницей, он был бы немного пообходительней, но с этой… Посвященные и дети вышли. Женщина спокойно и даже презрительно смотрела на него. Это его взбесило. Хранитель шагнул к ней и грубо стиснул ей грудь.

— Опусти глаза, дрянь, иначе получишь только прибавку к похлебке в рот.

Она дернулась, но он имел большой опыт в обращении со своенравными стервочками и умело вывернул ей руку. Она застонала и попыталась вырвать руку, но Хранитель Власти с усмешкой надавил ей на запястье и опрокинул на колени, другой рукой задирая подол своей туники.

— Ты, кажется, была гетерой, так давай покажи свое искусство. Вдруг женщина быстро вытянула свободную руку и ударила его под коленку. От неожиданности Хранитель Власти не успел среагировать и рухнул на спину. А женщина, воспользовавшись моментом, вырвала руку и, вскочив на ноги, тут же ударила его ногой по горлу. Хранитель захрипел и попытался крикнуть, но в то же мгновение получил еще один удар в солнечное сплетение и отказался от повторения столь опасной попытки. Она шагнула к нему и, наступив одной ногой на горло, а другой на запястье левой руки, наклонилась и с омерзением произнесла:

— Ты забыл, посвященный, что мой муж — лучший боец Ооконы.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, потом Хранитель отвел взгляд. Женщина усмехнулась и, сделав шаг назад, пнула по запертой двери:

— Эй, там, уберите эту падаль и приведите моих детей. Позже, когда он чуть отошел, Хранитель говорил себе, что, если бы не эти слова, наверно, он не поступил бы так… Но после этих слов… Да, собственно говоря, он ни о чем и не жалел. Когда посвященные помогли ему подняться, он, потирая болевшее запястье, на которое пришлась наибольшая доля веса ее тела, — ибо если бы она переместила свой вес на ногу, которой наступила ему на горло, то, скорее всего, убила бы его, — с ненавистью посмотрел на эту женщину и приказал самому здоровому из посвященных:

— Взять ее.

Тот шагнул к ней и завернул ей руки за спину. Она поморщилась, но не сделала даже попытки освободиться, смерив его презрительным взглядом:

— Ты считаешь, что можешь справиться с женщиной только с двумя помощниками?

Хранитель Власти в бешенстве повернулся ко второму посвященному:

— Ну-ка поймай щенка и отруби ему руку.

Женщина мгновение неверяще смотрела на него, а потом закричала:

— НЕТ! Нет, господин, нет, не надо, я готова на все. — Она забилась в руках посвященного, пытаясь упасть на колени, а Хранитель Власти мстительно смотрел, как она выла, когда взлетел и опустился кинжал. А потом, приняв из рук посвященного детскую кисть, поднес ее к лицу женщины:

— Это я пошлю твоему мужу, мразь. Он, видимо, забыл, что ты здесь, так что это послужит ему напоминанием. — Хранитель с наслаждением посмотрел на гримасу муки на ее лице и, гордо вскинув голову, вышел из подземелья.

Вечером он приказал принести ларец и долго рассматривал детскую кисть, предвкушая, какие чувства будут на лице Измененного, когда он увидит это. Подобные мысли привели его в хорошее расположение духа, и, когда дверь отворилась и жрец втащил довольно большой ящик с резной пирамидальной крышкой, в которой мог уместиться весь сын Измененного, Хранитель Власти даже не стал ругаться, а расхохотался пришедшей ему в голову идее. Он подумал, что в подобном ларце можно было бы отправить Измененному не только детскую ладошку. Некоторое время Хранитель веселился, представляя все это в деталях, потом успокоился и велел позвать жрицу-вестальницу, но не новую, а прежнюю, которая столь презрительно отнеслась к Эверу. Сегодня ему захотелось чего-то более бурного.