Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Игорь Зимин

Вместе с тем церемониалы в Зимнем дворце были не только частью публичной профессии царственных «артистов», но и освященной веками традицией, без нее терялся сам смысл понятия Императорского двора. Именно церемониалы, с расписанными сложными ролями, изначально играли роль социального индикатора, где «свои» с детства старательно разучивали роли, затем играли их всю жизнь. Простолюдины (в широком понимании) просто не знали, как себя вести на фоне дворцовых залов, и для органичного участия в придворных «спектаклях» им требовалось потратить годы, также разучивая свою роль.

Практически все, что происходило за стенами личных комнат членов императорской семьи, подпадало под определение дворцового церемониала. Требования к их участникам предъявлялись очень жесткие, без всяких скидок на возраст и пол. Это была профессия, которой учили с раннего детства. Большие и малые выходы, церковные службы и праздники, рождение и смерть, свадьбы и трапезы – все это являлось частью дворцовых церемониалов. «Первые лица», вне зависимости от возраста, не имели права демонстрировать свои истинные чувства, они должны были скрывать их за предписанной «сценарием» маской.

М. Зичи. Поздравление Александра II и Марии Александровны дипломатическим корпусом 1 января 1863 г. в Петровском зале Зимнего дворца

Степень усвоения «учебного материала» и добросовестность демонстрации «знаний» среди профессиональных участников дворцовых церемониалов, естественно, была очень разной. Одни профессионально играли свои роли буквально до последнего вздоха, отчетливо понимая, что даже их последние слова входят в историю. Чувство долга таких профессиональных «артистов», ежедневно выходящих на сцену (подиум) императорских резиденций, было таково, что все их горести и радости оставались далеко за кулисами придворного театра, а на сцене они, как хорошие профессионалы, играли затверженные с детства роли. К числу успешных профессионалов дворцовой сцены можно, безусловно, отнести Николая I.

Но на дворцовой сцене появилось и немало профессионально не пригодных артистов, которые свое «я» ставили выше долга. Они женились по любви, а не из соображений государственной целесообразности, заводили скандальных любовниц, пренебрегая репутационными последствиями, пеклись о своих мнимых болячках, откровенно манкируя представительскими обязанностями. И, надо признать, что нарушения правил игры неизбежно приводили к резкому снижению престижа правящей династии, что, в конечном счете, и способствовало ее падению в феврале 1917 г. Поэтому дворцовые церемониалы при всей их внешней театральности на психологическом уровне выходили далеко за рамки придворного спектакля, являясь одним из символов незыблемости династии.

Николай I и его сподвижники. 1854 г.

Г. Виллевалъде. Присяга Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича в Георгиевском зале Зимнего дворца 8 сентября 1859 г.

А. И. Ладюрнер. Николай I, принимающий рапорт генерал-адъютанта князя А. Я. Лобанова-Ростовского

При императрице Екатерине II торжественные выходы именовались куртагами, проводились они во дворце в приемные дни. Как правило, куртаги в XVIII в. совпадали с посещением дворовой церкви, когда императрица Екатерина II, окруженная придворными, шествовала на богослужение. На ее коротком маршруте выстраивались все те, кто имел право доступа в Зимний дворец, подданные Империи и иностранцы, пожелавшие лицезреть Семирамиду Севера. По выходе из Большого собора императрица общалась с придворными и дипломатами, играла в карты, то есть проходил собственно куртаг. Мемуарист свидетельствует о куртагах времен Екатерины II, что «на сих последних танцев не было, играла только музыка, и Екатерина делала партии в карты».

С утра Дворцовую площадь заполняли кареты и желающие оказаться во дворце во время выхода императрицы. Один из очевидцев выхода государыни писал: «Этот глухой шум внезапно затихает, как скоро раздается голос гофмаршала; но движение толпы продолжается до тех пор, пока все не станут лицом к двери, из которой ожидают выхода Государыни; но вот и движение прекратилось, только здесь и там какое-нибудь тощее существо старается протолкаться вперед, заняв местечко, оставшееся между более тучными. Уже слышен шум приближающихся шагов, вся толпа как бы застывает… Императрице предшествует многочисленная толпа камергеров, идущих попарно, за ними следуют государственные министры; наконец, отдельно от других, появляется в генеральском мундире, особенно блестящем, любимец Императрицы. Он среднего роста, очень худощав, имеет довольно большой нос, черные волосы и такие же глаза. Внешность его не представляет ничего величественного; скорее в нем есть какая-то нервная подвижность; фамилия его Зубов; он Татарского происхождения»[356].

B. C. Садовников. Вид на юго-западный ризалит Зимнего дворца. 1843 г.

B. C. Садовников. Вид Дворцовой площади с Миллионной улицы. 1830-е гг.

Как правило, иностранцы подробнейшим образом описывали внешний облик Екатерины II. Остановимся только на описании ее костюма: «На ней Русский костюм, теперь более не употребляемый, состоящий из длинного платья, которое прямо с груди сбегает к ногам; на этой юбке рукава, собранные у кисти в бесчисленные мелкие складки; к плечу эти складки делаются шире и крупнее, почему рукав и кажется очень широким. На юбку надевается верхнее платье без рукавов; оно висит свободно, несколько напоминая собою пудермантель. Благодаря тому что эти две части одежды делаются обыкновенно из двух гармонирующих цветов, некрасивый покрой платья не бросается в глаза. Грудь Государыни украшают две орденские ленты и две осыпанные бриллиантами звезды: Андрея Первозванного и военного ордена Св. Георгия, которого Государыня считается гроссмейстером»[357].