Последний бог - Сергей Гуреев

– Тогда воскреси человека, – тихо попросил он.

Петр Павлович медленно поднял руку, шепнув что-то себе в бороду. Внезапно в кармане у Игоря Сергеевича шевельнулся тяжелый брусок из желтого металла. Он вдруг сам собой выскочил наружу и оказался в ладони у бога. Тот, продолжая бормотать, слегка наклонился вперед. Неожиданно слиток расплылся в тонкий податливый лист, а потом свернулся в круг и превратился в золотую чашу. Из нее поднимался легкий парок. Запахло кофе. Петр Павлович отхлебнул глоток и назидательно произнес:

– Бог не может пожелать снова стать человеком. Даже если я его воскрешу, он снова захочет быть богом. А двух богов быть не может…

Некоторое время люди ошеломленно молчали. Первым не выдержал Юрий Иванович Пенский:

– Еще как может! До нашей эры их всегда было несколько. И в Америке, и в Египте, и на Олимпе…

– И чем оно все закончилось? – грустно поинтересовался Петр Павлович. – Не смогли ужиться, и все…

Но убедить аналитика оказалось не просто. Он агрессивно выпятил челюсть:

– Создание регулирующей программы – дело техники! И доброй воли…

– Парень бился до конца. Он заслужил! – поддержал его Чугунов.

Бог нахмурился и нехотя пробормотал:

– Хорошо, Игорь Сергеевич, допустим. Вот только природа не терпит пустоты. На самом деле, требуется замещение. То есть – жизнь за жизнь. Так что без жертвы ничего не выйдет. Или кто-то из вас желает обменяться, так сказать…

Недослушав его до конца, Люда выпалила:

– Я согласна!

Но отец сразу отодвинул ее назад.

– Я же с самого начала говорил, нечего пацана кидать под танки! Я-то уже пожил…

Начальник отдела перехвата бросил взгляд на пистолет, из которого он застрелил спасителя человечества – обычного подростка, с обычным именем Даниил, – и отчеканил:

– Я его убил. И это мое право – вернуть ему жизнь.

Руководитель группы аналитиков, не верящий ни в бога, ни в черта, ни в зеленых человечков, поставил тяжелый шлем на пол и решительно перебил своего шефа:

– Это – моя ошибка! И я должен ее исправить!

Старый бог демонстративно ухмыльнулся:

– Прикольно… Ладно, жертва принята. Четверо даже лучше…

Он допил кофе и поставил золотую чашу на пол. Затем протянул вперед руки, начиная что-то говорить на странном незнакомом языке. Его голос постепенно становился все громче…

– Дочку оставь! – прохрипел Борис Максимович.

Люда закрыла ему ладонью рот:

– Не надо, папа!

Рокочущий бас заполнил все гулкое пространство собора. Зеленый туман сгустился в воздухе и накрыл завернутое тело. Он скрыл его очертания, потом метнулся к стоящим напротив людям. Застонав от боли, они упали на колени, ощущая, как их покидают силы… И вдруг все закончилось. Бог развел руки в стороны:

– Але-е… Оп! Готово!

Юрий Иванович Пенский недоверчиво ощупал себя:

– Так мы же живы?

– Извините, что не угробил весь коллектив, – обиделся бог. – Я думал, с каждого по четвертинке жизненных сил – и достаточно…

Чугунов с трудом поднял голову и, преодолевая слабость, шепнул:

– Как-то все просто получается.

– А тебе хотелось, чтобы он вокруг с бубном попрыгал? – хмыкнул Баклуха, тоже приходя в себя. – Или по воде прошелся, аки посуху?..

Все четверо уставились на перепачканную гарью резиновую накидку. Из-под нее послышался еле уловимый вздох…

Темно… Очень темно… Как в могиле. Ну, это-то понятно. Я же умер… Хм… Умер? А почему я думаю? Прикольно! Я еще и дышу… Ух ты! А попробуем-ка пошевелиться… Странно. Получилось! И вообще, где это я?.. Ну-ка, глянем. Откроем глазки…

Оп! Надо мной висит купол. А рядом со мной стоят чьи-то ноги. Купол я где-то уже видел. А где?.. Допустим, на школьных экскурсиях… Точно! Исаакиевский собор – вид снизу. Понятно! Ноги тоже очень знакомы. Ага! Судя по пижонским ботинкам, они должны расти из Петра Павловича… А сам я кто? Напряжемся… Есть! Вспомнил! Я – Даниил Алексеевич Маркин, собственной персоной!!! Теперь можно с чистой совестью сесть. А то лежать на холодном полу как-то не в кайф…

Здрасьте! Это я!.. Ага! Передо мной, кроме Палыча, оказывается, торчат еще четыре человека. Два мужика в костюмах, как у космонавтов, Максимыч со своим красным носом и Люда… Люда?! Ух ты!.. Встать уже не успеваю. Ангел делает шаг навстречу, обнимает меня обеими руками и вдруг рыдает в голос… Ну и ну!

А кто это вежливо кашляет сзади? Кто бы это мог быть? Поворачиваем голову…

– Здравствуйте, Петр Павлович.

– И тебе не болеть, пионэр.

– А не подскажет ли глубокоуважаемый бог, что все это значит?

Палыч хитро ухмыляется:

– А это я тебя воскресил. По просьбе группы товарищей.

Вот теперь все окончательно встало на свои места. Память вернулась. Вся и полностью. Особенно – то, что касается последних минут моей первой жизни. И гложут меня кое-какие смутные подозрения. Уж очень похоже, что случилась такая… неприятная фигня!.. Надо бы срочно кое-что уточнить:

– И легко удалось меня с того света дернуть?

Почему-то вместо бога мне отвечает Борис Максимович:

– Элементарно. С нас со всех взамен содрали по четверть жизни. Вот и получилась в результате одна твоя. Правда, Петр Павлович не очень хотел… Говорил, двух богов не бывает…

– Еще как бывает!

Этого мужика в очках я не знаю. Интересно, откуда он тут взялся? Зато второго я уже видел на квартире у Максимыча. Похоже, крутой дядька. И поддакивает он своему корешу солидно так:

– Абсолютно точно!

Да и я с ними согласен:

– Конечно, бывает. Только не всем это нравится. Да, Всевышний?!

– Ты про что?

Надо же. Какие у нас невинные глаза!..

– А я про то, что формула твоя оказалась очень действенной. Титаны от нее испарились моментом! И я вот тут думаю, что знать ее мог только их создатель. Ну, тот самый предатель, которому на Земле было тесно!.. Потому что это единственные КШТРЫ, которые ничего не значат! У них нет перевода. Как будто это – специально придуманный код уничтожения!

Есть! Попал. Как я его вычислил! Старый бог отступил назад и что-то забормотал себе под нос. Вокруг него начинает сгущаться зеленоватый туман, словно набирая силу. Видимо придется с ним драться. Хорошо, что его КШТРЫ на меня не должны действовать. Как и мои на него…

А почему это я ни одного слова на древнем языке не помню?! Вот это подстава! В памяти ничего не осталось… Оказывается, я уже и не бог! Просто человек, поссорившийся с богом. Вот он сейчас меня и размажет…