Кара небесная, или Стикс-2 - Наталья Андреева

– Зоя, ее ищут. Ну не могу я везти ее к себе в Первомайское. Они про это место знают. И на квартире у нее наверняка засада. Человек ты или нет, Паренкина?

– Нет! Отстань! Проваливай, Свисток! Нет, подумай только! Ванька десять лет к ней бегал! Десять лет! Сколько я слез пролила? А теперь я должна ее прятать! Ты сам подумай: ну что я родителям-то скажу?

– Скажи: подруга.

– Ха! Подруга! А то они не знают моих подруг!

– Зоя…

– Уезжай. Богом тебя прошу, уезжай.

– Ты думаешь, мне легко? – злится он. – Ванечка, любимый, обожаемый, десять лет к другой бабе бегал! Дома не ночевал! А меня не бросили десять лет назад у порога загса? Или ты все забыла? Кому из нас хуже, спрашивается? Я-то терплю. Кто любит, тот простит. Все равно его больше нет. Нечего делить-то, Зоя.

– Ты на жалость не дави, – зашипела она. – Сам виноват. Не смог удержать.

– Сама виновата, – огрызается он. – Не смогла.

– Все вы, мужики, одинаковы. Ты тоже хорош! Жена с младенцем, а он с любовницей!

– Она ничего не помнит. И Ваньку не помнит.

– Я слышала, ее тоже газом отравили.

– Да.

– Ну что мне делать, Свисток? Мать-то с отцом в гости поехали, к кумовьям. Говорят, засиделись в деревне. В воскресенье вечером только вернутся.

– Видишь, как все замечательно! И объяснять никому ничего не придется! Ну, так что? Зоя Анатольевна?

– Я ее на террасе положу, там прохладно. На сколько она сюда?

– Дня на два, не больше. Потом я что-нибудь придумаю. – Он машет рукой своей спутнице в машине: – Эй! Иди сюда!

Пока она вылезает, говорит Зое:

– Только ты знай: она и имени своего не помнит. Если не будет отзываться на Лесю, не удивляйся.

– Как же мне ее звать-то?

– Образуется, – невпопад говорит он.

Женщина уже рядом. Смотрит на Зою и пытается улыбнуться:

– Здравствуйте.

– Ну, здравствуй, – сквозь зубы говорит Зоя.

– Мы знакомы?

– Да уж. Знакомы. – Похоже, Паренкина еле сдерживается, и он спешит на помощь.

– Мы в магазин по дороге заехали, – говорит торопливо. – Продуктов купили. Гостинцев Головешкам.

– Значит, ты был уверен, что я вас впущу! Ах ты…

– Разве ж ты стерва, Зоя? Вот уж чего в тебе никогда не было. Даже в школе тетрадку рукой не закрывала. Все, кто хотел, списывали.

– А ты, рыжий, больше всех старался, – беззлобно сказала Зоя. Похоже, успокоилась. – Ладно, идите в дом. Чай будем пить.

– Давай я воды принесу.

Он берет у нее ведра и оставляет женщин вдвоем. Хорошо, что она ничего не помнит. И не признает себя Лесей. Интересно, разберется во всем этом Зоя?

Когда он возвращается с водой, женщины мирно о чем-то беседуют. Прислушался: о своем, о бабьем. Беременность, роды.

– А тебе где постелить, Руслан? – спрашивает Зоя. – Тоже на террасе?

– Я не останусь. Дела у меня.

– И куда ж ты собрался на ночь глядя?

– Да так. Приятель меня ищет.

– Когда вернешься?

– Когда вернусь? Не знаю, – грустно говорит он.

Потом отзывает свою спутницу в сторонку:

– Переночуешь здесь. Диск я забираю с собой.

– А завтра что?

– Завтра будет завтра, – невесело шутит он. – Ну, не плачь. Образуется.

Пока они собирают на стол, он, крадучись, заходит на террасу и сует диск под матрац. За чаем пытается шутить, как обычно, но думает о своем. В первую очередь о том, что оружия при нем нет. Да если бы и было. Толку-то? Их много. Всех перестрелять не получится. Обратиться за помощью по месту бывшей работы? Может, медаль дадут. За отвагу. Посмертно.

Надо вступать в переговоры. Выслушать их предложения. Ладно бы только Леся. У него жена, ребенок, мать. Мать! Если они в Первомайском… Он хватается за мобильный телефон. Потом засовывает его обратно в карман: остынь. Ответит все равно Петя Зайцев. А если мать не у них? Значит, это вопрос времени. Ребята серьезные. Надо вступить в переговоры. Если бы не труп в «Лесном», который хотят повесить на Лесю… Если бы не труп…

Тогда все было бы проще.

– О чем задумался, Руслан? – спрашивает Зоя.

– Ехать надо.

Он нехотя поднимается из-за стола. Говорит строго:

– Вы обе вот что: мне не звоните. Если что, я сам позвоню. Сидите здесь и – тихо.

– Да что случилось-то? – спрашивает Зоя. – Ты можешь толком объяснить?

– Потом. Я тебе потом все объясню. Ты жена офицера. Должна понимать. Ну? Всегда так было. Мы уходим, а вы ждете.

– Руслан…

– Все. Ушел.

Он выходит на крыльцо и смотрит на небо. Вечереет. Ехать пора. Провожают его обе. Стоят на крыльце и смотрят, как он садится в машину. Он же делает вид, что знает, куда ехать. А на самом деле…

Останавливается километра через три. Выруливает на обочину и глушит мотор. В это время звонит его мобильный. Номер скрыт. Он уже догадывается, кто звонит. Надо ответить:

– Да.

– Руслан Олегович? – без всяких эмоций спрашивает Зайцев.

– Он самый.

– Поговорить не хотите?

– Хочу!

– Я знаю: диск у вас. Что вы хотите с ним делать?

– Да вот подумываю о коленку его хрястнуть. Или гвоздем расцарапать.

– Хотите вступить в переговоры?

– А что ты мне можешь предложить, Петр Иванович?

– Кассирша у нас.

– Ах, кассирша-а… А кто тебе сказал, что она мне нужна больше, чем тебе диск?

– Значит, она не вернется в Р-ск. Никогда.

– Ну и что мне с того?

– Вы еще не поняли, кто сейчас с вами? Это не Тимофеева.

– Да что ты говоришь?

– Что ж, Руслан Олегович. Выбирать вам.

– Эй, постой. Ты сейчас где?

– Недалеко.

– Я там буду минут через двадцать.

– Где будете?

– Там, где ты сейчас. Один или с приятелями?

– Один.

– Приятели, значит, в Первомайском.

– Именно.

– Ладно, поговорим тет-а-тет. Через двадцать минут.

Отбой. Надо его выслушать. И… подумать.

В это же время

Ситуация под контролем. Не стоит нервничать. Хотя и неприятно. Пока добирался до центра, позвонил Ахатов. Спросил: