Большей любви не бывает - Даниэла Стил

— Она ведь ничего не рассказала вам? Врач пристальносмотрел на Малкольма, сомневаясь, женаты ли они на самом деле. Она слишкоммолода, слишком напугана. Почему-то ему казалось, что она тайком отправилась вплавание с этим красивым, но немолодым и потасканным блондином. Если этодействительно так, то она явно не ожидала такого путешествия, и врачу было жальдевочку.

— Не рассказала мне что? — Малкольм выгляделсмущенным.

— О своем предыдущем путешествии в Европу.

Алексис, всхлипывая, призналась доктору, что не выноситпароходы. Это было так ужасно. Что, если они утонут? Она с ума сходила отстраха, и врач решил ввести ей успокоительное. И если американец согласится, онпоместит ее в лазарет, где за ней будет ухаживать медсестра.

— Я ничего об этом не знаю, — раздраженно ответилМалкольм.

— Вы не знаете, что она плыла на «Титанике»? Что вовремя катастрофы погибли ее родители? — Если они женаты, то она неслишком-то близка со своим мужем.

— Да она была тогда совсем маленькой, — ссомнением сказал Малкольм.

— Ей было шесть лет, но подобные психические травмы непроходят бесследно.

Малкольм кивнул, думая, что это многое объясняет в поведенииЭдвины. Его как-то никогда не волновало, почему за Алексис присматривают неродители, а Джордж и бдительная сестра. По правде говоря, ему было все равно, аАлексис сама ничего не рассказывала о своем прошлом.

Доктор продолжал:

— Она убежала от родителей в ту ночь, кто-то случайнонашел ее в каюте и бросил девочку с борта тонущего «Титаника» в последнююспасательную шлюпку, уже спущенную в воду. Она встретила родных только накорабле, подобравшем их. Я думаю, это была «Карпатия».

Он нахмурился, вспоминая. Тогда он был судовым хирургом на«Франкфурте», они приняли последние сигналы бедствия с «Титаника», но не моглиподоспеть на помощь, потому что находились слишком далеко от места катастрофы.

— Я вынужден предложить вашей жене успокаивающиесредства до конца плавания. Иначе, боюсь, ей не вынести путешествия. Онакажется… м-м… очень хрупкой.

Малкольм тяжело вздыхал, слушая врача. Всю жизнь мечталплыть на корабле с истеричной девчонкой, чье семейство утонуло с «Титаником»… икак, черт подери, они станут возвращаться в Штаты, когда придет время?! Может,тогда это будут проблемы Джорджа или Эдвины, если их бегство раскроют, но онбыл уверен, что их не найдут. Он в безопасности, а позже может даже выставитьим свои условия. К тому времени Алексис будет полностью принадлежать ему и импридется с ним считаться. Всегда.

— Я не возражаю, — согласился Малкольм. По крайнеймере он будет свободен во время плавания и проведет его в свое удовольствие.

— Можно забрать вашу жену в лазарет, сэр?

— Разумеется, — улыбнулся Малкольм и, махнуврукой, отправился в бар.

Доктор с помощью медсестры перенес Алексис в лазарет.

Она спала все время их путешествия, просыпаясь, только чтобыпринять очередную дозу снотворного. Она смутно понимала, что находится напароходе, и в темноте не раз кричала и звала маму. Но ее мама не приходила.Появлялась только женщина в белом халате, произносившая непонятные слова, иАлексис думала, не тонут ли они. Потом она оказывалась в другом месте… Можетбыть, здесь она наконец увидит маму… или это только Эдвина?..

Эдвине плавание на корабле стоило огромного напряжения всехее духовных и физических сил. С единственным небольшим чемоданом, в который онав спешке побросала самые необходимые вещи, Эдвина заняла каюту первого класса.Даже предстоящее плавание через океан не могло ее остановить. Она должнапопасть в Лондон и выручить Алексис.

Эдвина прочитала ее нелепое письмо, в котором сестраутверждала, что она счастлива с Малкольмом и верит в их прекрасное будущее. НоЭдвина очень сомневалась в искренности письма Алексис. Девчонке всегосемнадцать лет, и она наверняка стала жертвой каких-то коварных замыслов этогобездарного мерзавца.

Эдвина вообще жалела, что взяла Алексис в Голливуд ипозволила ей сняться в фильме. Все, больше никакого кино! Она вернется кспокойной жизни в Сан-Франциско, как только отделается от Малкольма Стоуна. Иесли очень повезет, дома ничего не узнают о том, что случилось в Нью-Йорке.Эдвина была готова на все, лишь бы защитить сестру, и только желание помочь ейзаставило Эдвину сесть на корабль.

Горничная проводила ее в каюту, где Эдвина, свернувшись вклубочек, уютно устроилась в кресле и закрыла глаза, стараясь не вспоминатьсвое последнее путешествие на пароходе и все, что произошло в ту страшную ночь.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам? — спросилее внимательный стюард, но бледная как смерть Эдвина покачала головой, силясьулыбнуться. — Возможно, если мадам поднимется на палубу, она почувствуетсебя немного лучше?

Он как истинный француз был очень заботлив, но Эдвина вновьпокачала головой и поблагодарила его.

— Боюсь, что мне ничего не поможет, — сказала она.

Когда они выходили из нью-йоркского порта, Эдвина вдругподумала о медовом месяце Хелен и Джорджа. Она раз двадцать повторила Фанни иТедди, что, если позвонят Хелен или Джордж, говорить им, что у них всепрекрасно, а ее и Алексис нет дома. Она понимала, что Джордж будет поглощенсвоей женой и вряд ли станет часто звонить.

Дома знали, что она поехала в Лондон, правда, брат и сестране подозревали, какое это страшное испытание для Эдвины. Фанни и Тедди былитакими маленькими, когда погибли родители, что вообще едва помнили «Титаник».Но память их старших сестер сохранила все подробности той трагической ночи, ипутешествие на пароходе было и для Алексис, и для Эдвины мучительнымиспытанием.

В первый вечер Эдвина обедала в каюте, и стюардразочарованно отметил, что она почти ничего не ела. Он никак не мог понять, чтоже ее беспокоит, и решил, что это морская болезнь. Странная пассажирка невыходила из каюты, почти не прикасалась к еде и, когда бы он ни появился,всегда выглядела какой-то больной и бледной. Она походила на человека,страдающего от горя или ужасной душевной травмы.

— Мадам сегодня опять грустит? — спросил он сотеческой заботой, в очередной раз входя к ней.

Эдвина улыбнулась ему, отрываясь от письма к Алексис. В немона высказывала все, что думает о ее побеге и о возмутительной связи сМалкольмом. По крайней мере письмо отвлекло ее от мрачных мыслей, связанных спредыдущим путешествием.

Молодая и красивая женщина, но слишком серьезная, решилстюард.

На следующий день он подумал, уж не писательница ли она. Онуговаривал ее выйти на палубу. Такой чудесный день, светит солнце, море тихое,а она такая бледная и грустная. Стюард предположил, что, может быть, она бежитв Европу от несчастной любви.