Единственные - Далия Трускиновская

Душа раздвоилась – одна половина предлагала не валять дурака, вернуть комбинезон Регине и продолжать жить с законным мужем, понемногу учась быть счастливой; другая подсовывала во сне руки и губы Буревого, хотя насчет губ были большие сомнения – Буревой или Яр?

Она, другая, нашла убийственный аргумент: ты что, хочешь быть, как все? Этого Илона не хотела. Она всегда знала, что любовь поднимает ее над банальным мирком корректорской, она не желала терять свою исключительность и, признав поражение, жить только будничными заботами, как Лида, чья любовь к младенцу сперва Илону даже напугала.

И она стала беседовать с воображаемым Яром – естественно, зная, что он ей ответит.

– Что бы ты ни решила, а готовиться к поездке надо, – сказал Яр. – Прикупать понемножку вещи хотя бы. Хорошее бельишко всегда пригодится. А что касается комбинезона – удивляешь ты меня, сестренка… Как так можно – за все это время ни разу его не надеть? Хоть на базар за картошкой в нем сходи, что ли!

Илона в свой свободный день, нарядившись, пошла в гости к Оле. Оля простыла и сидела дома. Комбинезон привел ее в бешеный восторг. Она его померила, поклялась, что похудеет на десять кило, потом ей позвонила ее новая подружка Ева (имя было не настоящее, а нарочно взятое для красивой жизни), обещала прийти со своим другом.

– Илонка, оставайся, чего ты? Будет весело, – пообещала Оля. – Ты у себя в редакции совсем человеческий облик скоро потеряешь.

– Нет, я пойду. Я не хочу пить.

– Так тебя никто и не заставляет. Разве что рюмочку настойки.

Эти настойки Оля наловчилась делать сама, и они получались не хуже покупных.

– Нет, не соблазняй, не буду.

– А конфетовку?

– Что?!.

Оля объяснила – соседняя горячая точка планеты вступила в союз с некой бабой Маней. Сын бабы Мани трудился на конфетной фабричке и килограммами таскал оттуда карамель. Дома из нее делали бражку, из бражки гнали напиток с изумительным ароматом, который пользовался большим спросом. Такое просто нельзя было не попробовать, и Илона согласилась – действительно, высший класс.

Потом пришла Ева, привела двух парней, они принесли бутылку водки и целую бутыль виски. Закуски у Оли не нашлось. Ева позвонила насчет закуски какой-то подруге, та прибежала с сестрой и женихом сестры, принесла сардельки, эти сардельки тут же были зажарены. Начался праздник. Поставили хорошую музыку, непонятно откуда взялась маленькая и голосистая блондинка, которую все называли Зайкой, она полезла на стол – танцевать, чуть не свалилась, ее подхватил мужчина, который тоже неизвестно как попал в квартиру. Последнее, что запомнила Илона, – ее лицо покрывал поцелуями кто-то из Евиных парней.

А потом она проснулась.

Она лежала с Олей на тахте, укрытая одеялом. Оля спала мертвым сном, но это выяснилось чуть позже – когда Илона, вылезая, обнаружила, что на ней нет комбинезона. Белье, впрочем, было в полном порядке.

Гостей в квартире не оказалось. Уходя, они захлопнули дверь. Илона стала искать комбинезон – и не нашла. На столе стояла та бутылка водки, что принесла Ева со своими парнями, там оставалось еще с полстакана. Для того чтобы справиться с головной болью, должно было хватить. Выпив немного, Илона опять взялась за поиски и даже вымела из-под тахты кучу странного мусора: белье, мужское и женское, магнитофонные кассеты, упаковки лекарств.

Тогда она попыталась разбудить Олю. Та не поддавалась ни крику, ни тряске.

Настенные часы показывали двенадцать. В час Илоне следовало быть в редакции. Но она не видела часов – она опять пустилась бродить по Олиному жилищу, заглядывая во все закоулки. Мысль о том, что комбинезон пропал навеки, в голове не укладывалась.

Он должен был найтись! Илона пошла по третьему кругу, всюду тыча шваброй. Открыла Олин шкаф, все там переворошила. Зазвонил телефон – и тогда в голове наступило прояснение. Она догадалась, что это Рома ее ищет. Видимо, телефон звонил и раньше. Но звук не прошибал сонную одурь.

Нужно было что-то придумать, нужно было что-то соврать. А что тут соврешь?

Она села к столу и заплакала.

* * *

Забавно наблюдать, как меняется мирок на плоскости. Вот только что в магазинах были одни цены – а теперь уже другие. В сквере вдруг образовался митинг – люди клянутся завоевать демократию, как будто они знают, что это такое.

Регина проезжает мимо на своей второй машине. Непросто ей далось это умение, первую машину она разбила. Дядя Лева был прав, присоветовав взять самую дешевую иномарку, все равно она и двух месяцев не продержится. Регина едет в свой цех, чтобы взять готовую продукцию, кожаные сумки из кусочков, и отвезти в магазины. Но ей все меньше нравится возня с производством. Она устала нанимать и прогонять швей, ругаться из-за кривых швов. Ее сфера все-таки торговля. И Регина думает, как преподнести дядям, Леве и Алику, модное слово «бутик».

Рома и Гена Ветлугин издали смотрят на митинг.

– Это добром не кончится, – говорит Гена. Рома кивает.

Рома сильно изменился. Как-то поширел, стрижется коротко, прежнего тонкого и лохматого мальчика с восторженной рожицей нет. Вообще не было! Самое внезапное – вот такой он стал нравиться женщинам. Но втравить Рому в служебный роман совершенно невозможно. У тех, кто его давно знает, ощущение: он закаменел. И та девушка, неуловимо похожая на Илону, которая стоит возле Ромы с Яшкой, с интересом на них поглядывая, ничего не добьется. Впрочем, трудно сказать, чего она добивается. Мимо проходит мужчина, их взгляды встречаются, и, как обычные люди узнают друг друга в новой одежде, так эти узнали друг друга с новыми лицами. И почти беззвучно прошелестело:

– Привет, Однолюбка!

– Привет, Однолюб!..

Роме не до приключений. Яшка из отдела культуры предложил ему авантюру – выпускать газету «Секс-шанс». «Да ее за одно название брать будут!», – утверждал Яшка. Он все неплохо продумал – платные брачные и не слишком брачные объявления, сексуальный ликбез, карикатуры, которые можно надергать из заграничных журналов. Прошло время серьезных газет и статей про соцсоревнование, – так рассуждает Яшка, и он прав. Он предлагает Роме должность редактора. Выпускать можно старыми силами, привлечь свой собственный коллектив – что он, раз в неделю четырехполоску не потянет? Правда, непонятно, как уговорить Варвару Павловну.

Она все еще работает. Говорит, что дома помрет от тоски. Даже смеется – ее из редакции ногами вперед вынесут.

А вон там перебегают дорогу школьники, и среди них – Ксюша, одетая со всей роскошью, какая только доступна Анне Ильиничне с Лидой, в великолепнейших кроссовках. Настало время наряжать девочку, – так говорит Анна Ильинична, – и настало время припасать полено. Ксюша не красавица, но обязательно найдется хулиган, чтобы зажать ее в уголке и тискать. Так вот – этого не будет!

Анна Ильинична сильно постарела, но не сдается. Командует, может и шваброй замахнуться. Лида слушается. Поскольку Анна Ильинична уже на пенсии, то может провожать Ксюшу в школу и встречать из школы. Вот она стоит на углу, глядит на школьников и высматривает, не лапает ли кто внучку. Нет, не лапают, Ксюша не первая красавица в классе и даже не вторая.