Путь серебра - Елизавета Алексеевна Дворецкая

class="p1">– Если там славяне, они знают, откуда их деды пришли! – поддержал Сдеслав, оживившийся при мысли, что где-то поблизости были или даже есть люди его родного языка. – Укажут, как до их прежней земли добраться, а нам того и надо.

– До реки Дунай? Это ж где-то возле Греческого царства!

– Так греки отсюда на восток живут? – Домец вопросительно посмотрел на небо, стараясь сообразить, где какая сторона. – Оттуда и пришли, все сходится!

– Да нам-то к грекам не надо, дубовая твоя голова!

Принялись спорить: на востоке искать славян из булгарских преданий или все же пытаться держать на запад. Принимать это решение придется уже скоро: войско приближалось к городу Булгару, а за ним лежала развилка дальних речных дорог.

– Если ошибешься, так вместо Хольмгарда к Миклагарду придешь, еще чего не хватало!

– А на север держать – в ледяную стену упремся, да и все!

– Ладно, хватит спорить! – сказал в конце концов Тьяльвар. – Нам еще через Булгар пробиваться.

Все стихли и тайком вздохнули. Как знать, не придется ли иным из них – или всем – искать путь к родным очагам через темные селения Хель и царство Кощея? Может, невидимыми душами прилетят они к родным очагам и путь им укажет лишь теплый пар от поминальной еды!

* * *

Ночь прошла спокойно – видно, сюда дошла весть о расправе с селениями Сартая, Амбая и еще Таузара, на которое наткнулся со своей дружиной племянник Тумая, Талай. За несколько дней Мамалай обжился среди русов и даже стал в дружине знаменит. Зная множество сказов и баек, он часто развлекал гребцов и самих вождей.

– Ну, расскажи еще чего-нибудь! – предлагал ему Свен, надеясь отвлечься от тревожных дум.

– Итле-ха, господин! – охотно начинал Мамалай, подняв голову, чтобы увидеть задумчивое лицо Свена. – Жил в былые времена один могучий оглан, паттар, по имени Чемень. Всегда одетый в железные доспехи, ездил он на коне и глядел, нет ли где врагов. Прожил Чемень долго, но пришло время умирать паттару. Созвал он людей и сказал: как я умру, похороните меня вместе с моим конем и доспехами. А если нападут враги, то позовите меня все вместе – «Чемень, Чемень!» – я выйду из могилы и обороню вас…

Рассказывая, вспомнил, как толстяк Юлгуш дразнил его Чеменем, когда они только услышали о войске русов. Сейчас Юлгуш и Енбулат, видно, налегают на весла и подгоняют своих людей, стремясь ускользнуть от русов. Мамалай даже взгрустнул ненадолго: может, они были правы? Не стоило прятаться, а стоило бежать назад к Булгару, искать спасения у Алмас-кана и Байгул-бия? Его товарищи живы, на свободе и сохранили в целости товары, а у него ничего больше нет, и эти две ведьмы дома сгрызут его живьем… если он когда-нибудь туда попадет. Даже соблазнительная мысль мелькнула: не возвращаться к ним, а предложить свою службу братьям-вождям уже навсегда…

Однако если русов вынудят принять бой, еще немало невинных людей пострадает и лишится жизни. А он, Мамалай, хоть и не так могуч, как Чемень-паттар, но, возможно, милостью Великого Неба сумеет отвратить русов от мыслей о кровопролитии и тем спасет сотни и тысячи жизней?

– Итле-ха, господин! – Мамалай снова взглянул в лицо Свена. – Здесь начинаются наши, булгарские земли. Если бы ты мог склонить свой слух к такому мал-человек, как я, то я просил бы тебя: не причиняй вреда булгарам. Это мир-народ, разум-народ, что живет под властью Алмас-кана. Если вы не намерены причинить ему вред, то и он не станет чинить вреда вам. И сколь я ни мал-человек, я охотно послужу гонцом и вестником, чтобы отнести ему твое дружба-слово… если то будет твоя воля.

– Я вижу, ты человек разумный и красноречивый, – кивнул Свен. – Не бойся, мы не намерены лишать тебя жизни или обращать в рабство. Если мы встретим булгар, я хочу, чтобы ты пошел к ним и устроил мне и моему брату встречу с вашими боярами… биями, как ты говоришь. Если ты устроишь это и поможешь нам с ними договориться, то мы возместим тебе потерю твоего товара и лодок. Ну а дальше… если ты надумаешь торговать в наших землях, тебе пригодится наша дружба и дружба Олава-конунга.

«Если мы когда-нибудь туда попадем!» – закончил Свен про себя, пока Мамалай благодарил. Сейчас, когда перед ним расстилались холмистые берега широкой Юл-реки, Олав конунг казался ему таким же призрачным, как тот Чемень-паттар, если не хуже.

* * *

После той ночи, когда погиб Тумай, на стоянках русов больше не тревожили – ни в этот раз, ни в следующий. Но еще до третьей стоянки русы увидели врага среди бела дня.

– Там впереди войско! – закричал Арнор, в этот раз шедший с передовым дозором, а теперь спешно возвращавшийся назад.

– Много их? – прокричал со своей лодьи Свен.

– До кокуя! – ответил Арнор тем словом, которое за время похода выучили и те, кто не владел меренским языком.

Вскоре Свен увидел, о чем Арнор говорил. На высоком правом берегу было черно от всадников, он даже не мог различить за складками местности, где они кончаются. Реяли на высоких древках стяги с хвостами. Когда лодьи приблизились, всадники поскакали за ними по берегу, размахивая руками и что-то крича. На пригорке виднелась кучка особенно ярко одетых, и над ними Свен разглядел стяг цвета голубого неба – видно, там находился воевода.

– Эй, Итлеха! – Свен слегка пихнул в плечо булгарина, именуя его по тому слову, с которого тот обычно начинал свои речи. – Кто это такой?

– Это, господин мой, стяг Айборыса-бия, – взволнованно ответил Мамалай, оглядываясь то на Свена, то на берег. – Его летние кочевья здесь, на рубежах Булгарии и буртасских земель.

– Сколько у него может быть войска?

– Я слышал, что Айборыс-бий может собрать четыре или пять сотен огланов.

– Ну это еще ничего. И что – он попытается нас уничтожить?

– Если ты и правда хочешь знать, что думал мал-человек, как я… – От волнения Мамалай заговорил по-славянски хуже обычного.

– Выкладывай.

– Если он хотел уничтожить, то выждал, посылал разведчик, пока вы пристать к берег, и напал всей силой в ночь-время.

Свен кивнул: он сам так бы и поступил.

– А если он показал вам глаза день-время, то желает говорить беседа. Чтобы знать, какие вы люди и что надо.

Похоже, что старик был прав: всадники мчались по берегу вслед за идущими лодьями и махали руками. В руках были зажаты луки, но стрельбы по лодьям не велось; впрочем, русы шли достаточно далеко от берега, так что стрелы не