Зовите меня Просто Госпожа - Эмма Орелайн

предположила сестра, а сама взгляда с дочери не сводила. Конечно она не хотела верить, что перед ней снова не ее дочь. В матери сестра явно разочаровалась, хотя наверняка ей было ее жаль.

Зная Табиту, она еще и себя виноватой сейчас будет считать! Будет винить, что это из-за нее так случилось. Но с этим мы разберемся со временем.

— Эй, вы! — крикнула рядовым, что были за углом пещеры. — У вас там есть ведьма, от которой жутко несет гнилью? Проверьте ее, нет ли в ней зелья перевоплощения.

Молодые люди быстро достали артефакт, и я услышала сигнал — перевоплощение не использовалось. Значит, Арадия была задержана.

Видимо это она дала эфир парням. Когда успела столько выделить? Впрочем, Сахар возмущался и орал на мою племянницу, даже во время борьбы, чтобы та ушла в безопасное место. Но она лишь отмахнулась.

Только вот в следующее мгновение в нее полетела тьма. Я собиралась отбить, но Сахар успел раньше.

Вот он каков! Переживает-то как за «мелочь».

— А откуда у тебя столько эфира? На целых двоих магов и на себя! За такой короткий срок слабая неинициированная ведьма не может столько выделить, — прищурилась я, рассматривая племянницу.

Что-то в ней изменилось. Аура другая какая-то. Более мощная.

— А-а… — племянница густо раскраснелась, косо смотря на «сахарного мужчину». — Я… вроде как вошла в права ведьмы…

— Я вошел! — крикнул Сахар, который как раз оказался рядом, отбил от нас несущихся псов тьмы и подмигну Иридессе, которая стала еще краснее.

А сам отскочил и загоготал, как и дружки его.

Я обомлела… Смотреть на Табиту даже не решилась, я вообще не знаю какие эмоции она может испытывать.

— Семейные драмы после! — подняла я руки вверх, обращаясь к дочке с матерью.

И к Сахару, как к любовничку, чтоб его.

Взяла за руки родственниц, быстро и кратко попыталась объяснить Ири, что нужно будет делать, и мы сразу же принялись к исполнению. Раз Ири у нас теперь полноценная ведьма, то все получится.

Наша энергия, словно невидимые клешни, стала опутывать черного мага и сжимать его. Это было проклятие эфира. Мы забирали его, высасывали по каплям и Аридам-Балор старел на глазах, чего он конечно не ожидал. Зрелище жуткое, примерно такое же, как при действии заклятия роста.

Тогда он направил на нас своих бешеных псов. Но помимо ребят были и другие высококвалифицированные сотрудники маглис, что выставили щит и атаковали живые сгустки тьмы.

— Можно все не забирать, — крикнула Таби. — Парни и так его добьют.

И мы прекратили качать эфир. Надо будет его потом выжать, нам столько ни к чему. Да и не чистый он, пропитанный тьмой.

Но добили не парни.

Опять Баума!

Эта птица явно затаила злобу на черного мага, потому что, взяв кирпич, сова подлетела к магу и кинула его ему на голову. Обессиленный борьбой маг упал. Маглис сразу же его повязались. А Баума села рядом с лицом Аридама-Балора и клюнула его в лоб. Вот она — настоящая мстительница!

Глава 17. Влетела в окно — попала в сердце

— Прекрасно танцуешь, Моя Госпожа, — прошептал Итан.

Сегодня на нем был черный костюм. И даже смокинг! Волосы были аккуратно причесаны и уложены. Я же была в золотом струящемся платье с неизменно глубоким, но не нарушающем приличий, треугольным вырезом.

Мы были на балу по приглашению императора. Раньше, что я, что Итан, часто их пропускали, но все потому что не знали о существовании друг друга. Думаю, теперь мы будем заявлять о себе на таких мероприятиях куда чаще.

Мы плавно двигались в вальсе, недалеко от нас танцевали Сахар и Иридесса, которые пришли как друзья приглашенных.

Правда, если для нас с Итаном этот танец знаменовал начало, то для Сахара и Иридессы расставание. Насколько — неизвестно. Но Сахару нужно отправится в долгую командировку и заменить, к сожалению, его никто не мог.

Вот они и танцевали без устали, мне даже грустно стало.

Прошла всего неделя после победы над «всеми злодеями». Итан долго не мог выпустить меня без объятий, говоря, что чуть не сошел с ума, пока организовали облаву. Сказал, что почти посидел. Маг потом долго и упорно доказывал мне то, что больше никуда не отпустит, но уже не в вертикальном положении.

Что же случилось с «мстителями»?

Черный маг был приведен к императору, а после тихо без шума казнен. Казни в Морандо запрещены уже как столетие. Но так как Аридам-Балор не из нашего столетия, то и был наказан по доброте душевной Великого Эльмара по тому времени, в котором жил.

Аластор был арестовал и посажен на сорок лет, которые вряд ли доживет.

Арадию и Табиту забрала Верховная ведьма, визита которого мы не ожидали. Я видела ее всего второй раз в жизни. Первый раз был в детстве, когда в определенном возрасте каждая ведьма должна познакомиться с Верховной, чтобы получить от нее наставления использовать силу только во благо.

Я объяснила ей всю ситуацию, но верховная была строга. Арадия была забрана на исправительные магические работы. Там где её вновь научат быть ведьмой, светлой ведьмой, «направят на путь истинный». Но это процесс долгий, мучительный и сложный. А Верховная не щадит никого.

Но и наказывает в той мере, в которой заслужили. Поэтому Табиту тоже забрали на работы, но лишь на определенный срок и с правом два раза в месяц посещать меня и Ири. Чему мы были несказанно рады. Ири так особенно. Столько всего друг другу нужно было сказать.

Та сцена, что произошла между матерью и дочкой… Я рыдала вместе с ними. Таби не верила, что дочь так выросла, а Ири не верила, что снова видит маму. Хотя Табита и смотрела с напускной строгостью на Сахара, я прекрасна знала её — и она одобряет выбор дочери. Сестра и Иридесса были так похожи, что в моей голове внезапно возникла мысль, что хочу, чтобы моя дочь тоже была похожа на меня. Но до этого еще далеко.

Подумала я и в эту же секунду к нам подошел Великий Эльмар. Я и Итан сразу же поклонились, приветствуя императора. Тот по-отечески нас обнял, говоря о том, как хорошо мы смотримся. А мы и рады, счастливо улыбаемся.

Было странно одно: странные взгляды Итана и императора. Я не должна была их заметить? Или должна?

Вдруг Великий Эльмар развернулся к нам спиной, подняв руки, призывая остановить музыку.

— Благословляю! — провозгласил он.

И воцарилась тишина. Ни один живой