Манускрипт - Геннадий Марченко

Дождь, к счастью, уже закончился, но солнце не спешило являть миру свой лик. Вытер вспотевшее лицо, не обращая внимания на испачканную в гриме ладонь. Чуть отдышавшись, засунул книгу за пазуху, при этом скользнув взглядом по своей замотанной чалмой руке. Что-то показалось мне подозрительным. Приглядевшись получше, увидел, что из материи торчал самый настоящий змеиный клык. Выдернув его, я в первую очередь порадовался, что кобра не смогла-таки прокусить слой материи, а затем подвился величине клыка. Он был размером с мой мизинец! Нет, определённо, я сохраню его на память. Будет что показать и рассказать нашим с Варей детям, если они, конечно, у нас будут, на что я искренне надеялся.

Спрятал зуб в кармашек своей курты, я на минуту задумался. Так, и что же дальше? Где я сейчас нахожусь? Понятно, что в окрестностях храма. Навскидку получалось, что метрах в двухстах от заднего двора, где мы грузили на машины сокровища. Грузовики поехали к бухте, где клад предстоит переправить на рыбацкую шхуну, с того момента прошло всего-то около часа. А ехать туда — минут тридцать. Ничего другого не оставалось, как бежать следом, благо что дорогу я помнил, и надеяться, что они не так быстро закончат с переправкой сокровищ на судно.

Давно я так не бегал! Хорошо ещё, что сандалии — спасибо местным мастерам — оказались удобными и крепко сидели, поэтому скорость моего передвижения по пересечённой местности даже мне внушала уважение. А когда я увидел на грунте знакомые отпечатки протекторов, моих сил словно прибавилось вдвое, а то и втрое. Тем более что почти всё время под уклон, тут даже и захочешь — не остановишься.

До бухты я домчался, как мне показалось, в мгновение ока. И, едва выскочив на берег, увидел брошенные грузовики, а на воде метрах в трёхстах от линии прибоя шхуну, по направлению к которой двигалась тяжелогружёная шлюпка. Шестеро на вёслах, седьмой на корме, держится руками за борта. И лица у гребцов знакомые, а спина седьмого, похоже, принадлежит не кому иному, как Артамонову.

— Э-э-й! — даже не успев отдышаться, хрипло завопил я, размахивая руками.

Вёсла пошли вразнобой. Меня заметили. Артамонов оглянулся, привстал, почему-то схватился за голову и что-то скомандовал ребятам. Заработали вёсла с правого борта, шлюпка развернулась и двинулась обратно по направлению к берегу. А я обессиленно сел на обкатанную волнами гальку, думая о том, что книгу, пожалуй, даже перед своими светить не стоит. Я уже считал её личным трофеем, своими 25 процентами от общей суммы клада, неспроста же в катакомбах храма ей была отведена целая комната.

— О-о-о, здравствуйте, мистер Бёрд! Как отдохнули? Вы выглядите так, будто целый месяц бегали по кубинским горам, а не нежились у бассейна в самом дорогом отеле Гаваны.

— Привет, Саймон! Если бы ты выпил столько же кубинского рому, как я за время отдыха, то, боюсь, и вовсе не дожил до окончания отпуска. Куба не даёт расслабляться, мой друг, она ежедневно испытывает твою печень на прочность. Вот, кстати, тебе в подарок бутылка отличнейшего «Bacardi».

Мы пожали друг другу руку. Многое в моей жизни изменилось за этот месяц, и даже более панибратское обращение к моему помощнику, с которым прежде я держал некоторую дистанцию, тому тоже было свидетельством. И это невзирая на то, что Стетсон являлся приставленным ко мне стукачом Гувера. Я улыбался во все 32, демонстрируя, как соскучился по Вегасу, отелю, своей фабрике, теле и радиостанции и своему заму в частности. А ведь и впрямь соскучился. За этот месяц в моей жизни прошло столько событий, сколько другому за всю свою жизнь не удаётся пережить.

Сначала Западная Украина и отряд «Победители», затем Москва, встреча с Берией, база в Подмосковье и самолётом в Индию. Ограбление (по-другому, увы, трудно назвать это действо) храма в Траванкоре, чудесное спасение из ловушки и, наконец, морское путешествие на сухогрузе к Архангельску сначала под шведским, а затем, когда были пройдены воды, контролируемые немцами и их союзниками, под британским флагом. Архангельск… Город, откуда я сначала уплыл в Штаты, а теперь вот возвращаюсь из Индии.

Затем самолётом в Москву, где нас из Внуково сразу повезли на подмосковную базу, я сдал казённые вещи и забрал свои, а оттуда на следующий день в Кремль. Закрытый приём у Сталина, на котором присутствовали также Берия и полковник Муравьёв, сопровождался вручением без лишней шумихи государственных наград.

Артамонову как командиру группы повесили на грудь орден Ленина и золотую звезду Героя Советского Союза, остальным, включая меня, вручили по Ордену Ленина, но уже без звезды Героя. Но и то неплохо, как-никак высшая государственная награда. И есть за что, учитывая, что мы умыкнули из Индии едва ли не годовой бюджет довоенного СССР.

Но в этот день я был просто именинником. Потому как тут же за боевые заслуги в тылу врага получил ещё и Орден Отечественной войны I степени. Данный факт меня немного смутил, почему-то стало неудобно перед бойцами, но я, несмотря на то, что являлся лицом гражданским, бодро выдал второй раз кряду: «Служу Советскому Союзу!»

Приятно, конечно, стать орденоносцем, жаль только, что этими наградами я в Штатах не пощеголяю. Вообще, если заняться меркантильным сравнением, то я дал свой Родине куда больше, чем она мне. Достаточно вспомнить, сколько раз за последний месяц я рисковал жизнью, хотя мог бы сидеть в своём Вегасе и заниматься бизнесом. Ещё неизвестно, что там случилось за время моего отсутствия, может, уже всё к чёртовой матери национализировали. Вернее, раздали по дешёвке своим людям: одному отель, второму телерадиокомпанию, третьему — фабрику… Надеюсь, всё это не более чем плод моего воспалённого воображения.

После этого всех отправили восвояси, а Сталин и Берия остались со мной наедине. Мы сели по разным сторонам круглого столика, на этот раз без чая и конфет с печеньями. Теперь, сидя напротив, а не стоя навытяжку в строю награждаемых, я имел возможность, пусть и со скрытым любопытством, разглядеть всемогущего властителя 1/6 части суши во всех подробностях. Невысокий рост, слегка полноватое телосложение, лицо с рябинками, открытый лоб с зачёсанными назад тёмными с проседью волосами. Великоватый нос, что для кавказца обычное явление, показалось, что руки длинноваты и тяжеловаты по сравнению с туловищем, и малоподвижны, особенно левая. Смотрит прищурившись, вроде и не на тебя, уводя взгляд куда-то в сторону, а понимаешь, что тебя изучают, словно бактерию под микроскопом.

— Давно хотел с вами познакомиться лично, товарищ Сорокин, — наконец-то нарушил молчание Сталин. — Так вот вы какой — гость из будущего.

Я улыбнулся краешком губ, пожал плечами, как бы говоря, что вот, мол, так получилось, я здесь вообще ни при чём.

— Жаль, что так получилось, с падением вашего самолёта на Украине. Маршрут утверждал товарищ Берия, — быстрый взгляд в сторону наркома, — видно, не всё продумали. Ответственные лица, включая народного комиссара, получили… хм… выговоры. Однако вы показали себя в такой экстремальной обстановке с самой лучшей стороны. И что, в этом вашем будущем все такие… удалые?