Будь моим первым - Ольга Вечная

— Папа, боже! — восклицаем мы с сестрой и кидаемся к нему.

— Саша, мы серьезно поругаемся! — громко говорит Настя. Она скрестила руки на груди и всем видом демонстрирует крайнюю степень негодования.

Ни разу не видела, чтобы Настя злилась. Прям по-настоящему. Иногда она обижалась и грустила, изредка — негодовала. Вот сейчас как раз последнее.

— Цыц! — шикает на нее отец. — Я в этом убогом месте не задержусь и секунды.

— Тогда поехали в частную клинику!

— Там одни дебилы работают! В конце августа слетаем в Германию, заодно и проверюсь. Со мной все в порядке, ты слышала кардиолога? Привет, девочки! — папа немало удивлен нас видеть.

Мы с сестрой обнимаем его за шею крепко-крепко. Одновременно чмокаем в щеки, как делали это в детстве.

— Ну вот, устроили тут! Слезы на ровном месте. Все со мной нормально, давление упало, потом выровнялось. Перестаньте драматизировать.

— Папочка, ты у нас один! Столько девок, и только ты! Тебе нельзя болеть, — шепчет Мия.

— Я очень скучала, — вторю я. — Сердце колет, так испугалась за тебя.

Папа делает вид, что недоволен, но я уверена, он растрогался. Это чувствуется. Обнимает нас в ответ, прижимает к себе. Нина крепко дрыхнет на моем плече и тоже попадает под замес. Несогласно фыркает.

— Я слышала кардиолога, и он русским языком сказал, что тебе бы недельку полежать и обследоваться, — не сдается Настя.

Дальше мы всей толпой умоляем папу вернуться в больницу. Он нас игнорирует, достает телефон и, попрощавшись, в сопровождении Артема удаляется в сторону парковки. Оставив нас четверых беспомощно смотреть ему вслед. И придумывать способы, как заставить этого упрямого, невыносимого человека серьезнее относиться к своему здоровью.



Полина

Сегодня еще один важный день. За последний год я приняла так много судьбоносных решений, что почти не нервничаю. Хотя мысли в голове роятся разные. Илья сказал, что это контролируемый стресс и он переносится легче. Мой организм к нему готов.

Илья… Уму непостижимо, сколько стрессов мы с ним пережили со дня знакомства!

Вопреки. Я с ним вопреки всему.

Иногда мне казалось, что весь мир против нас и наших отношений. Слова родных и знакомых отбивают в голове громкий ритм.

Не получится, не сложится, быт сожрет. Разные. Посмотрим, как ты запоешь, когда тебе заблокируют кредитку. Как будешь таскать обеды в контейнерах, как экономить на тряпках. Насколько тебя хватит.

Ветрена. Предашь его, сама не заметишь, как сделаешь это. Или он тебя. Ты правда веришь в то, что сумеешь удержать взрослого мужчину? Пустая. Глупая.

Глупая. Глупая. Глупая. Наркоманка. Повторишь судьбу матери. Поторчишь немного, еще спасибо скажешь. Понравится. Алкашка. Мелкая эгоистичная дрянь. Только тусовки на уме. Всех ненавидишь. Единственный путь — это удачно выйти замуж.

За врача? Военного врача? Понравились мужики в форме и передумала?

Полина, ты оглянись вокруг. Кто твое окружение? Какие у тебя цели? Что ты из себя представляешь? Ты подлая. Высокомерная.

У тебя ничего не получится.

Зачем-то я думаю обо всем этом, когда иду подавать документы в колледж. Мне страшно. Волнуюсь, чувствуя себя здесь чужой.

Вчера я почитала одну книжку и вот что выяснила. В нашем мозге есть область, которая называется миндалевидное тело. В ней хранится информация о том, что нам опасно и вредно. Мне некомфортно, тревожно, может быть даже страшно, как сейчас, и миндалевидное тело мгновенно отдает приказ организму, что надо что-то с этим делать. Немедленно! Хоть что-нибудь, но лишь бы прекратить стресс! Рассказываю простым языком. Быстрее всего включается вегетативка — в кровь впрыскивается адреналин, сердце колотится, ладошки потеют, колени дрожат. Мое тело недвусмысленно подсказывает — тебе плохо, ситуация нестандартная. Действуй уже! А то быть беде! Далее надпочечники начинают шпарить гормон кортизол. Иммунка становится агрессивной, кортизол ее подавляет, дабы она не натворила непоправимых дел. Поэтому после сильных долгих стрессов часто обостряется хроника. Рвется там, где тонко.

Я улыбаюсь.

Все, что происходит с нашим организмом в любой момент нашей жизни, — объяснимо с точки зрения медицины. Медицина манит, чарует. Знания дарят спокойствие.

Никто за меня не решит, что я из себя представляю. Никто не залезет в душу, не вложит в мою голову свои мысли. Пусть пока еще дурную голову, но мою собственную.

Я люблю так, как умею. Изо всех сил, всем сердцем и абсолютно искренне! Пусть я ошибаюсь, пусть иногда фатально, но это моя жизнь, мой путь. За каждый свой промах я отвечаю сама.

И пусть в какой-то момент я и оказалась на коленях. Но знаете что? Это я так встала на ноги.

Моя мама ни разу меня не видела, а я не видела ее. Мое рождение обернулось горем для всей семьи. Любить меня было больно. Никто не знал, пострадал ли мой мозг от наркотиков. Никто ничего не знал, была только орущая малышка и похороны ее матери.

Медицина не всесильна, это тоже нужно понимать.

Я выросла и стала такой, какая есть. Возможно, всю жизнь я просто искала свое место. Мне необходима цель, чтобы продолжать подниматься. Теперь уже не с лежачего положения на колени, а с колен в полный рост. Встать и выпрямить спину.

Я подаю документы девушке в приемной комиссии и произношу:

— На сестринское дело.

Она приветливо улыбается и кивает. Ее теплоту я воспринимаю как очередной знак, что все делаю правильно. Вот так просто — принять решение и следовать ему. Не сомневаясь и больше не мешкая.

Сразу после зачисления Илья дарит мне необычный подарок. Атлас-раскраску по анатомии и цветные карандаши. Теперь в свободное время я рисую, раскрашиваю, запоминая строение организма. Интересный способ, я не знала, что так можно.

Илья сообщил, что бесит неимоверно, когда медсестры тупят на операциях, подают не те зажимы, мешкают, не понимают, что происходит. Единственное желание — втащить, в крайнем случае — наорать. Его слова несколько отрезвляют. Тупить в оперблоке не хотелось бы.

Отец же, узнав о новости, рассмеялся и покрутил пальцем у виска. Его реакция была ожидаемой, но мне все равно захотелось провалиться сквозь землю. Я не стала делиться ни с ним, ни с сестрой, как волновалась, когда подавала документы.

Время шло, я звонила родным все реже. А в те редкие дни, когда приезжала в гости, научилась молчать. Это самое полезное качество для женщины, как утверждает отец Ильи. Он вовсе не злой, просто так шутит. Поначалу я обижалась на его сексизм, но потом привыкла. Да и Даша затюканной не выглядит. У родителей Ильи я бываю очень часто, на даче — так и вовсе каждую неделю. Будущая свекровь, например, может позвонить мне в субботу утром: