Боги мира реки - Филипп Фармер

В дверях появилась Звездная Ложка.

— Я тебя обыскалась, — тихо заметила она.

— Входи! — пригласил ее Бертон. — Ты же знакома с Биллом Уильямсом, верно?

— Очень приятно увидеть вас снова, мистер Уильямс, — с поклоном произнесла китаянка. — Дик, вы, как я вижу, увлеклись беседой. Извини, что помешала вам. Я вернусь на вечеринку, если ты не против.

Бертон спросил ее, где она будет, и Звездная Ложка сказала, что Терпин принимает избранных гостей в своих апартаментах. Он попросил ее разыскать Бертона и пригласить его туда.

— Я приду чуть позже, — сказал Бертон.

Китаянка поклонилась еще раз, попрощалась с Уильямсом и ушла.

— Какая красивая женщина! — вздохнул Уильямс.

— Да, она знает, как сделать мужчину счастливым.

— А вы знаете, как сделать счастливой ее?

— Само собой! — воскликнул Бертон.

— Только не горячитесь, я не хотел вас обидеть. По-моему, она из тех натур, что глубоко чувствуют, хотя и сдержанны внешне. Я неплохо определяю характеры людей с первого взгляда. Пришлось научиться, чтобы выжить.

— У нее была очень трудная жизнь, — сказал Бертон. — Просто чудо, как ей удалось не сойти с ума.

— Таким образом вы пытаетесь тонко намекнуть, что не мне одному пришлось страдать?

— Вы слишком подозрительны, друг мой.

Продолжение рассказа заняло еще полчаса. Уильямс женился на глубоко религиозной чернокожей женщине, которая, к несчастью, не смогла отказать своему пылкому духовнику. Результат: у Билла снова триппер. Подавив в себе желание убить жену, он решил заняться охотой, таким образом сублимируя свои кровожадные устремления в убийстве птичек и зайчиков. Во время охоты его смертельно ранили выстрелом из-за кустов. Умирая, он все гадал, кто же его подстрелил: агент КГБ, ЦРУ, организации черных мусульман, албанцев или же Армии Спасения? Сама АС за ним не охотилась, но одна солдатка из ее рядов вполне могла его прихлопнуть. В бытность свою в Лос-Анджелесе Уильямс сделал вид, что обратился в христианство, под воздействием проповеди майора Барбаро. Затем он вступил в ряды Армии Спасения, где влюбился в капрала Рейчел Годжин, и не без взаимности. В то время он считал, что вылечился от всех венерических болезней, но, после того как они с Рейчел предались нежной страсти, обнаружил, что Немезида снова нанесла ему удар. Больше того — он заразил и свою возлюбленную.

Уильямс пообещал жениться на ней, однако кольцо врагов сжималось, и он бежал, спасая собственную шкуру. Капрал Годжин, похоже, немного повредилась в уме из-за его внезапного исчезновения, а также из-за слишком бурной реакции на благоприобретенную болезнь, к которой Уильямс уже попривык.

Будучи в Портленде, он слыхал, что женщина, похожая на Рейчел, расспрашивает о нем с пушкой в руках.

— В общем, все жаждали моей крови, кроме разве «Гудвилл индастриз», да и то я в этом не уверен.

— Какой же урок вы извлекли из своего… э-э… кандидовского опыта?

— Вы говорите в точности как Hyp.

— А вы с ним разговаривали?

— Конечно, — ответил Уильямс. — Я тут всех знаю. И очень хорошо.

— Но какой же все-таки урок? — переспросил Бертон.

— Я понял, что всю жизнь был игрушкой в чужих руках и больше ею быть не желаю. В долине я сделал все, чтобы этого не допустить. Если ситуация складывалась так, что меня швыряли наземь, я старался как можно быстрее усесться на своего обидчика верхом. Мне надоело быть пешкой, которой вечно жертвуют. Поэтому…

— …здесь вас в жертву никто не принесет. Я правильно понял? — сказал Бертон, вставая.

— Пусть только попробуют!

Уильямс расплылся в улыбке, веселой и злой одновременно.

— Посидите еще минутку, пожалуйста. Скоро я вас отпущу. Я хотел спросить: за последние пару недель вас ничто не удивило? Не приключилось ли с вами нечто совершенно неожиданное и непонятное?

— Не припоминаю, — нахмурясь, медленно ответил Бертон. Тут лоб его разгладился. — Разве что… Да, я был крайне удивлен… но вы к этому не можете иметь никакого отношения. Я до сих пор не могу понять, кто воскресил Нетли, Галла, Крук, Страйд и Келли.

— Вы имеете в виду людей, причастных к делу Джека Потрошителя?

— Откуда вы знаете? — Бертон старался не выдать своего удивления.

— Просто я наблюдал за тем, как вы просматривали их файлы.

Бертон вскочил с кресла с перекошенным и красным лицом.

— Черт побери, так вы за мной шпионили! Какое право вы имели…

— Потише, приятель! — прервал его Уильямс, тоже вставая с кресла и по-прежнему улыбаясь, хотя и сузив глаза. — Вам, значит, можно шпионить, а за вами нельзя? Не кидайтесь камнями в стеклянном домике, друг мой.

Бертон на мгновение онемел.

— Знаете, тут большая разница, — выдавил он наконец. — Я наблюдал за умершими. А вы шпионите за живыми, за своими соседями!

— А вы разве не подглядывали за живыми из питающих камней в долине?

— Как вы смеете лезть своими грязными лапами в мою личную жизнь!

— Грязь к грязи не пристанет, — отозвался Уильямс. На лице его все еще сияла улыбка, но тело все подобралось, готовое отбить атаку.

— Ладно, — сказал Бертон. — Но вы до сих пор не объяснили мне, зачем вам понадобилось воскрешать этих патологических убийц.

— Бывших убийц. А что касается причины… Видите ли, я коллекционирую и изучаю типы религиозного сознания. Меня это заинтересовало еще на Земле, где я частенько сталкивался с разными верованиями. Марксисты… они религиозны, хотя и отрицают это, черные мусульмане, Армия Спасения, буддисты, южные методисты — кого я только ни видал! Я тоже человек верующий, хотя и по-своему. Именно я вызвал к жизни новых христиан, нихиренитов и шансеров, которые живут в Терпинвиле, а также доуиста Галла. Потом уж он сам принялся воскрешать своих единоверцев. Кстати, я не собираюсь на этом останавливаться.

Бертон не знал, верить ему или нет, а потому просто фыркнул и зашагал из комнаты.

— Не злитесь так, сэр Ричард! — крикнул ему вдогонку Уильямс и оглушительно расхохотался.

По пути к лифту Бертон обернулся и увидел, как Уильямс спускается по ступеням, очевидно, собираясь присоединиться к толпе гуляк в вестибюле. Негр поднял голову и помахал Бертону рукой сквозь решетку перил, улыбаясь, с довольным видом. Был ли рассказ Уильямса правдой, или он все нафантазировал?

В Мире Реки у людей не осталось причин для лжи. Они находились вне общественных институтов, которые принуждали людей — или, по крайней мере, казалось, что принуждали, — создавать себе защитные оболочки и публичные имиджи. Но большинство, казалось, не замечало того, что такая необходимость отпала, или просто не могло расстаться со старыми ненужными привычками.