Пустошь - Андрей Тепляков

– Не волнуйся об этом.

– Почему?

– Потому что скоро все кончится. Осталось недолго.

– В каком смысле кончится?

– Не знаю. Но кончится.

Анна взяла его за руку.

– Мне страшновато.

– Мне тоже.

Он отвернулся и вытащил из тележки свой рюкзак.

– Пойдем.

Они начали спускаться. Лестница освещалась тусклыми желтыми лампами, создающими больше теней, чем света. Эти тени, длинные и искривленные ступенями, двигались за ними, словно злобные привидения, сопровождающие их в мрачные подвалы лабораторного комплекса.

На каждом этаже они встречали одинаковые лифтовые площадки с большой двустворчатой дверью. Эта дверь раз за разом оказывалась запертой, заставляя их двигаться все глубже и глубже внутрь горы, на которой стояла Лаборатория. Они спустились уже на шесть этажей, когда, уставшие и обливающиеся потом, услышали, как в шахте, вокруг которой они двигались, заскрипели тросы. Тихо шурша, опускался лифт. Майкл и Анна застыли на месте, обратившись в слух.

Кабина остановилась за пару этажей до них. Постояла немного и снова стала опускаться. Донеслись приглушенные голоса. В лифте разговаривали люди.

Майкл и Анна вышли на очередную площадку. Перед дверьми лифта стояли двое в белых халатах. Они неспешно переговаривались.

– Поздновато для обеда.

– Заработался.

– Да, кутерьма сейчас еще та. Главное, чтобы Каханер остался доволен.

– На этот счет можешь не сомневаться.

Двери лифта открылись. Из них вышли еще двое, тоже в белых халатах. Они кивнули друг другу и разошлись. Кабина двинулась наверх. Один из прибывших подошел к двери и вставил в прорезь под замком пластиковую карточку. Раздался щелчок. Человек толкнул одну из створок и вышел в залитый светом коридор. Второй последовал за ним. Дверь захлопнулась.

– Подожди-ка.

– Что ты задумал?

– Не знаю. Но сейчас узнаю.

Майкл протянул к двери руку. Как и в прошлый раз, пальцы легко прошли сквозь нее, не встретив никакого сопротивления. Майкл глубоко вдохнул, закрыл глаза и сделал шаг вперед.

Он ничего не почувствовал. Никаких сверхъестественных ощущений. Как будто шагнул в пустую комнату. И тем не менее, в нем колыхнулся страх. Причину его он понял сразу – свет. Когда тот человек открыл дверь, коридор был буквально залит им. Даже сквозь закрытые глаза Майкл должен был его ощутить. Но не ощущал; темнота по другую сторону его век была полная. С гулко стучащим сердцем он открыл глаза.

Его окружили густая тьма и абсолютная тишина. Пустота. Майкл вытянул вперед руки, пощупал ногой пол, и волосы у него на голове встали дыбом. В нескольких дюймах от того места, где он стоял, пол заканчивался, и начиналось… ничего не начиналось. Пустое пространство. Майклу стало страшно. Он отшатнулся назад и чуть не ослеп от непривычно ярко вспыхнувшего света. Анна, белая, как ее бейсболка, смотрела на него испуганно.

– Что там?

Майкл прислонился к стене и тяжело дышал.

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего.

Он начал рассказывать ей о пустоте за дверью, и в этот момент она снова открылась, явив им ярко освещенный коридор. Из нее вышел человек и нажал на кнопку лифта.

– Безумие какое-то, – сказала Анна.

Майкл промолчал.

Они пошли дальше – вниз по лестнице.

По подсчетам Анны, они спустились на десять этажей. Казалось невероятным, что здесь, глубоко под землей, в твердой скальной породе может находиться такое большое пространство. Наконец на площадке «минус десятого» этажа дверь поддалась.

Длинные коридоры, словно пещеры; развилки и двери – одна, другая, десяти, сотни дверей. Майкл и Анна шли вперед, спускались по лестницам, поворачивали и снова спускались. Люди появлялись и исчезали. С каждым разом они встречались все реже. Иногда среди белых халатов мелькала темная форма секьюрити. Они входили и выходили через двери. Двери. Двери.

Майкл заметил, что Лаборатория оживает и вновь впадает в спячку с определенной периодичностью. Каждый час-полтора она начинала свое представление, которое длилось от пяти до двадцати минут. Если этот факт и имел какой-то смысл, он его пока не видел.

Шел уже восьмой час вечера, когда они вышли в небольшую столовую. Помещение было ярко освещено и выглядело уютно. Стены во множестве украшали распечатанные на матричном принтере карикатуры. Анна села на один из стульев и стала растирать гудящие ноги. Майкл опустился рядом.

– Думаю, на сегодня хватит, – сказал он.

Анна кивнула.

– Как глубоко мы под землей?

Майкл пожал плечами.

– Не знаю. Думаю, очень глубоко.

Он хотел что-то добавить, но в этот момент Лаборатория вновь ожила. Столовая наполнилась людьми и голосами. Два человека отделились от толпы и, держа в руках подносы, направились к их столику.

Уже привыкшие к внезапным появлениям и исчезновениям людей, происходящим в Лаборатории, Майкл и Анна спокойно смотрели на приближающуюся парочку. Один из них выглядел лет на сорок – сорок пять. Тонкая вертикальная линия на лбу придавала его массивному лицу строгое выражение, которое чуть смягчали глаза – большие и карие, глядящие спокойно и безмятежно. На бейдже, прикрепленном к халату, было написано «Том Рашник». Второй выглядел намного моложе, ему можно было дать лет двадцать пять – не больше. Он шел, внимательно глядя на свой поднос, как будто боялся уронить его. Густые светлые волосы торчали во все стороны, делая его очень похожим на Сумасшедшего Ученого, каких обычно рисовали на карикатурах. Звали его Ричард Смит.

На подносах, с которыми они направились к столу, было одно и то же: пластиковый стаканчик, из которого поднимались струйки пара, и две сдобные булочки. Стола они достигли одновременно и уселись друг напротив друга.

Майкл и Анна остались на месте. Не было никакого смысла уходить – эти двое причиняли неудобств не больше, чем окружающий воздух.

Майкл открыл было рот, собираясь возобновить прерванный разговор, но его опередили.

Молодой Ричард Смит поднял свой стаканчик, из которого все еще свешивалась нитка с ярлычком «Эрл Грей», и сказал:

– За науку!

Том Рашник медленно поднес чай ко рту и осторожно коснулся его губами.

– Горячий!

Он поставил стаканчик обратно на поднос. Его коллега все-таки глотнул и теперь корчился, пытаясь проглотить кипяток.

– Ты сейчас являешь собой яркий пример того, что происходит с ученым, который торопится с выводами, – назидательно произнес Том. – Он часто бывает наказан.