Юность подарит первые шрамы - Стейс Крамер

тебе странной, но ты должен мне помочь.

– Ну что опять?

– Снимай штаны.

– Под громкие аплодисменты мы приглашаем наших победителей! Встречайте – Рэмисента Арлиц и ее кавалер Грейсон Мэтисон! – объявила Голди.

Шквал аплодисментов и радостные возгласы заполнили все пространство. Рэмисента и Грейсон, держа друг друга за руки, вышли в центр зала. Голди надела на них ленты победителей, какой-то высокопоставленный гость подарил Рэми цветы и вручил ей и Грейсону небольшие коробочки в подарочной упаковке.

– Симпатичные трусишки. – Никки обратила внимание на парня, стоявшего возле нее. Вернее, ее привлекла его пикантная деталь в виде порванных штанов и выглядывающих плавок цвета фуксии.

– Благодарю, – ответил Элай, ничуть не стесняясь своего вида. – Твои тоже ничего.

– Что? – Никки тут же стала поправлять платье, испугавшись, что оно где-то задралось.

– Да я пошутил, – рассмеялся Элай.

– А что ж с тобой приключилось, шутник? – спросила Никки. – Наши оголодавшие девчонки накинулись?

– Ага. Но я все понимаю, мимо такой прелестной попки, конечно, трудно пройти.

Несколько секунд Элай и Никки улыбались друг другу, затем Арлиц вновь подошел к полупустому чану с пуншем, чтобы наполнить очередной стаканчик.

– Слушай, а ты классная. Почему я тебя весь вечер не замечал… – Элай повернулся к Никки, но та уже не слушала его.

– Арджи! У меня нет слов! – воскликнула Дилэйн, увидев шикарный букет роз в руках своего возлюбленного.

Элай вздохнул с огорчением и выпил залпом пунш.

А в это время, когда все продолжали развлекаться, танцевать, пить и наслаждаться приятным вечером, Элеттра стояла у окна в своей комнате и слушала смех, музыку и оживленные разговоры, доносящиеся из центрального корпуса. В этот момент она остро ощущала свое одиночество. До этого оно никак не проявляло себя, тихо пригрелось в ее душе в ожидании подходящего момента, чтобы вынырнуть из заточения и добавить в ее жизнь еще больше тоски и боли. Единственной крупицей счастья в этом темном, холодном мире, что Элеттра, не ведая, создала вокруг себя, была та самая роза, что ей подарил Арджи Смит.

Часть 4

Яд

Глава 20

– Я хочу, чтобы вы назвали имя хотя бы одного вашего любимого поэта, – сказал Джераб, оперев-шись о свой стол.

Как всегда, его ученицам было трудно настроиться на учебу. И их легко можно понять. Когда твой преподаватель является эталоном красоты, сексуальности и мужественности, в голову лезут совершенно другие мысли. Точно не о литературе.

Но все-таки кое-кто смог отвлечься от своих неприличных мечт и ответить Джерабу.

– Джон Китс, – сказала Мэйт Максвелл.

– Неплохо, – одобрительно кивнул Джераб.

– Роберт Саути, – подала голос Сагари Пью.

– Ничего себе!

– Перси Шелли, – ответила Орабэль Де Карло.

– Замечательно. А теперь назовите хотя бы одно произведение вашего любимого поэта.

Воцарилась тишина. Девочки пытались что-то вспомнить, но все было безуспешно.

– Так я и думал, – улыбнулся Джераб. – Я не удивлен тому, что современная молодежь не увлекается поэзией. Если честно, я в свои школьные годы тоже не понимал, зачем мы изучаем биографию знаменитых авторов, засоряем память их стихами. Мне казалось это пустой тратой времени. Но потом… Потом в моей жизни начался трудный период. Я не знал, как из него выбраться, как спасти себя. Когда человек полностью зациклен на своих проблемах, его словно засасывает круговорот боли и отчаяния. Он ломает тебя, лишает последней надежды на спасение…

– Но вам все же удалось спастись, мистер Эверетт? – спросила Одесса Сэндифорд.

– Да. Знаете, что я сделал? Начал учить стихи. Таким образом я отвлекался. Забывался на некоторое время. По сей день я прибегаю к этому способу бегства от реальности. Я читаю стихи, когда нервничаю, когда полностью разбит или же когда абсолютно счастлив. Мой любимый поэт Джордж Гордон Байрон. Поверьте, каждое его произведение отражает то, что происходит у меня внутри.

– Мистер Эверетт, а что сейчас у вас внутри? – прозвучал вопрос от Финнулы Уолш.

Джераб подошел к окну, задумался. Медленно перевел взгляд на Диану, затем возвел глаза к потолку и сказал:

…В твоих очах – душа живая, —

Страшусь, надеюсь и молчу;

Что ж я свою любовь скрываю?

Я слез любимой не хочу!

Я не скажу тебе ни слова,

Ты знаешь – я огнем объят;

Твердить ли мне о страсти снова,

Чтоб рай твой превратился в ад?

Диана смотрела на Джераба как зачарованная. Все эти слова, произнесенные его медовым голосом, попадали ей прямо в сердце, впитывались в его раны, латали болезненные участки.

… Нет, мы не станем под венцами,

И ты моей не сможешь быть;

Хоть лишь обряд, свершенный в храме,

Союз наш вправе освятить.

Пусть тайный огнь мне сердце гложет,

Об этом не узнаешь, нет, —

Тебя мой стон не потревожит,

Я предпочту покинуть свет![2]

Джераб посмотрел на своих учениц, что затаили дыхание, внимая ему. Девчонки вновь тонули в своих мечтах, где каждая была в объятиях с этим сказочным принцем в лице учителя по литературе. Диане показалось, что Джераб снова посмотрел на нее. И взгляд у него был такой проникновенный…

– Диана, может, объяснишь, что происходит между тобой и Джерабом? – спросила Никки.

Урок литературы давно закончился, но Брандт только-только пришла в себя.

– В смысле? Между нами ничего не происходит.

– Эй! Мы же договорились, больше никаких тайн, – напомнила Калли.

– Я от вас ничего не скрываю. Да, мы с Джерабом наладили отношения, но это ничего не значит, – продолжала отнекиваться Диана.

– Он к тебе неровно дышит, Диана, – заключила Джел.

– И ты к нему тоже, – добавила Никки.

– Это неудивительно, – сказала Калли. – Все в школе влюблены в Джераба.

– Ну хватит! Надоели. Он же старше меня, что мне с ним делать?

– Действительно, что тебе делать с охренительным красавцем, который смотрит на тебя как на восьмое чудо света? – подмигнула Никки.

Диана улыбнулась. Значит, ей не показалось. Джераб в самом деле смотрел на нее, и, возможно, его слова были адресованы ей.

– О, глупая улыбочка. Еще один патогномоничный симптом влюбленности, – профессорским тоном заявила Джел.

– Да ну вас! – не выдержала Диана и ускорила шаг.

Диана понимала, что не сможет долго скрывать свои чувства. Тем более ее подруги были весьма проницательными. Будто в каждую из них был встроен детектор лжи.

Ну что ж, значит, ей все-таки придется признаться, когда Никки, Калли и Джел вновь прижмут ее к стенке, чтобы добиться правды. А пока… Пока Диана просто шла вперед, все так