Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - Борис Романов

Между тем подробности вольной жизни Распутина (или, опять же, сплетни об этом) становятся известны в правительстве, министру внутренних дел Столыпину и другим. Начинается долгое и изнурительное для всех противостояние, интриги, слежка, доносы. Чтобы разрядить обстановку, Распутин время от времени уезжает в Покровское. Однако он уже по горло вовлечен в большую и грязную политику; вокруг него начинают крутиться разные аферисты, как отечественные, так и иностранные, и масоны, и сионисты. Его берут под прицел газетчики. Духовник Царской семьи Феофан видит опасность и, параллельно усилиям Столыпина, пытается пресечь влияние старца на Царскую семью, но маленький Алексей приковал их к Распутину нерушимой цепью. В 1910 году противники старца развертывают активную кампанию против него в печати — тщетно! Из ближнего окружения Царской семьи удаляются все, кто недоволен им. Но кампания в печати и давление на Николая II усиливаются. Наконец он решается отослать Распутина от себя на неопределенное время, чтобы унять страсти. Волхв покидает столицу для паломничества в Иерусалим.

Константинополь, Смирна, Родос, Триполи, Бейрут, Яффа и, наконец, Иерусалим, — тем же путем путешествовал 96 (опять 96!) лет назад Авель. Но, в отличие от интереснейших записей провидца, изданные в 1916 году записи Распутина «Мои мысли и размышления», по отзывам читавших их, представляют собой собрание затейливо оформленных банальностей. Я не читал эту книгу, но, наверное, это правда — не в «мыслях и размышлениях» была сила Распутина, а в интуиции (и откровении свыше). В конце лета 1911 года он возвращается в Петербург, его радостно встречает Царская семья. В конце августа Царский двор со всей фамилией прибывает в Киев на открытие памятнику Александру II. Там же члены правительства и Председатель совета министров П. А. Столыпин.

29 августа, стоя в толпе, мимо которой проезжал Петр Аркадьевич, Распутин, по свидетельствам очевидцев, внезапно задрожал всем телом и вскрикнул: «Смерть пришла за ним, здесь она, здесь!» Через три дня двойной агент Богров в театре смертельно ранит Столыпина; 5 сентября он умирает [15].

А вокруг Распутина тем временем снова закручиваются грязные политические вихри. Государственная Дума посвящает всем этим разборкам целые заседания. Распутин вновь уезжает в Покровское.

2 октября 1912 года в Спале (царские охотничьи угодья в Польше), после полученной травмы левого бедра, резко ухудшается состояние восьмилетнего царевича Алексея. Несколько дней он находится при смерти; лежит, свернувшись калачиком, уже и не стонет, а только хрипит, закатив глаза.

Усилия всех столичных светил медицины не приносят ни малейшего успеха. Это становится известно, по стране поползли слухи о покушении на наследника. Чтобы прекратить пересуды, начинают публиковать бюллетени о состоянии его здоровья. Во всех церквях служат молебны о его здравии. Но ничего не помогает. 10 октября его причащают. Императрица в полном отчаянии решает телеграфировать Распутину в Покровское — остается надеяться только на чудо. 12 октября в Покровское уходит телеграмма: «Врачи отчаянии. Единственная надежда Ваши молитвы». Далее я вновь цитирую Анри Труайя (по воспоминаниям дочери старца, Марии):

Вероятно, Распутин научился этому во время своих странствий у шаманов якутов, бурятов, киргизов. Помогло и тогда. Распутин пошел на почту и отправил телеграмму: «Бог узрел твои молитвы. Болезнь не такая уж страшная. Не дай врачам изгаляться!». Врачи удалены. На следующее утро гематома рассасывается, температура падает. В 14 часов допущенные к чуду врачи констатируют — кровотечение прекратилось. Тут же, у постели мальчика, они начинают строить «естественнонаучные» гипотезы происшедшего (которые на самом деле чудесное исцеление никак не объясняют). Это до того взбесило Александру Федоровну, что впредь по поводу сына она стала обращаться только к Распутину. 2 ноября газеты публикуют последний бюллетень, сообщающий о полном выздоровлении наследника. В декабре 1912 года старец вновь в столице, со своей семьей. Они встречаются со всей семьей царя в Царском Селе, у самовара. Россия народная и Россия царская понимают и любят друг друга.

Между тем, враги «святого черта» (так они его называют теперь) из бывшего духовенства (и из бывших его друзей) создают религиозную общину «Новые Галилеи» из женщин и девушек, объединенных ненавистью к Распутину. Цель — одной из них проникнуть в окружение «святого» и убить его. Однако поначалу это не удается. К тому же наступает 1913 год — трехсотлетие дома Романовых, и вся страна объединяется вокруг этого символа единства и величия России, утихают газетные склоки. Казалось, что Россия, вопреки всем бесам, обретает второе дыхание.

Царская семья совершает долгую юбилейную поездку по стране вместе с Распутиным. Поездка триумфальная.

Россия казалась несокрушимой в своем единстве вокруг трона Романовых. Примерно в это время Распутин начинает давать интервью по самым разным политическим вопросам, как внутренним, так и внешним. Объективные исследователи его жизни отмечают, что советы его умны, точны; предсказания оправдываются. Дума молчит, враги притихли. Но круг общения волхва теперь значительно расширился, и он вновь попадает в омуты столкновений самых разных сил, мошенников и авантюристов. К тому же (опять же по слухам) он не изменяет своей привычке разгульно и широко «тешить беса». Он нарасхват; дни и его расписаны по минутам. Устает от напряженной светской жизни.

Был ли Распутин распутен?

Нет сомнений в том, что хлыстовство оказало некоторое влияние на Распутина, хотя дважды (в 1903 и 1907 годах) Духовная консистория Русской Православной Церкви проводила расследования на этот счет («хлысты» были запрещенной сектой) и ничего не смогла доказать. Свидетельства (в том числе духовных лидеров хлыстов) подтверждают, что Григорий Распутин до 1905–1907 года выработал некое свое личное учение и отошел от хлыстов. Они утверждали, что он извратил их учение. Распутин считал, что достиг вершины хлыстовства: проявил «бога в себе», в нем поселился «святой дух», — и он пошел выше и дальше хлыстов. После встречи с Иоанном Кронштадтским (весной 1903 года) он решил, что предназначен для более высокой миссии, чем быть одним из многих сектантов. Конечно, эта его идея основывалась и на достигнутой им способности (через многие мучения и укрощения плоти) исцелять и даже пророчествовать.