Воин - Ростислав Корсуньский

суток. Белоснежка по большей части молча наблюдала, но иногда начинала меня атаковать, и каждый раз тогда, когда я не ожидал. Естественно, я получал от королевы, приходил в ярость, начинал атаковать и получал ее «Замри». К слову, каждый раз сила ярости была все меньше и меньше, и уже даже не могу сказать, в который раз, я ей ответил техникой совершенно спокойно. А Белоснежку от обыкновенного ментального копья унесло метров на пятьдесят. И уже оттуда я услышал ее громкую фразу:

— Наконец-то!

И тут я понял, что у меня все получилось! Ее методы принесли свои плоды, и я сумел соединить ментальную силу и магическую энергию. Решил повторить опыт со жгутом, и…

— Ура! Получилось!

Белоснежка очутилась рядом со мной, прильнула ко мне, положила руки мне на шею, и, глядя мне в глаза, приблизилась и поцеловала. Я быстро поймал ее за талию, так как знал, что она сейчас убежит или отправит меня в реальный мир. Но на этот раз я оказался быстрее, и никуда она не делась, а мы продолжали целоваться.

Прошло десять секунд, полминуты, минута… время замерло.

Когда мы все-таки немного отстранились, Белоснежка тихо произнесла:

— Как же долго я этого ждала!

И мы снова слились в поцелуе. Страсть нарастала, мозги туманились, руки наши стали снимать одежду друг друга. Но как же это долго! И мы одновременно начали срывать ее, разрывая на части. Когда остались обнаженными, мы прильнули друг к другу. Следующие минуты, или часы, или дни слились во что-то невероятно приятное, безумная эйфория охватила нас, и… мы растворились друг в друге.

Я не имел границ, я был необъятным, я чувствовал биение рождающейся жизни, я был переменчив, я стал кем-то или чем-то и я взорвался. Я снова не имел границ…

— Что это было? — поцеловав девушку в макушку, спросил ее.

Мы сейчас лежали на спине на чем-то, напоминающем облака, а над нами простирался простор космоса с мириадами звезд. Хотя вряд ли это они, так как эти светлячки перемещались в разные стороны, летя по своим, несомненно, важным делам. Голова королевы покоилась на плече моей правой руки, которой я обнимал ее, а ладонь моя лежала на ее груди идеальной формы. И мы оба наблюдали за светопреставлением.

— Когда мы соединились, ты сумел прикоснуться к той частице Хаоса, что есть у меня, почувствовать его, — ответила Белоснежка. — Я не слышала о подобном и не знаю, должно быть так или нет. Все-таки ты — житель Нити Порядка, и вся твоя сущность привязана к нему, поэтому, по идее, он должен был тебя отвергнуть, но этого не произошло.

— И что теперь? — задал я ей вопрос.

— А теперь спустя полмиллиона лет я рожу ребенка, — девушка перевернулась на живот и, оперев подбородок на сложенные руки, немного ехидно добавила: — Папаша.

Я провел рукой по ее спине, опустившись ниже, но девушка, внезапно став серьезной, сказала:

— Тебе надо возвращаться. Где-то через три недели вашего времени Бог ктулхутов, имя которого КтулхуЙогСоатхАйче, придет в ваш мир. В этот раз законы Нити будут на его стороне, и он сумеет остаться. Будет совсем немного времени, когда ты сможешь его убить. Сколько — я не знаю, но он за это время полностью примет этот мир.

— Примет? Это как?

— Это… — и девушка замолчала. — Словами не объяснить, но если грубо, то он почувствует его, вберет в себя его законы, соединит на себе линии судеб мира. Не все, конечно, но очень многие. И вот тогда он для тебя станет неуязвим.

— Так может быть, нам навалиться всей толпой и быстренько его убить?

— Не выйдет, — королева усмехнулась. — Толпа будет для него энергетической пищей, и он резко станет сильнее.

— А я?

— А ты умеешь сопротивляться, — ответила девушка, — людей, подобных тебе, слишком мало.

— И где это произойдет?

— В бывшей Британии, в горах, где построен зиккурат, посвященный ему.

— Так он съест своих последователей и станет намного сильнее, — возразил я Белоснежке.

— А вот тут ты не прав: не имеет он на это права, покуда не примет этот мир. Врагов может, как ты говоришь, съесть сколько угодно, но не своих последователей. А в Британии его врагов не осталось.

— А почему именно в Британии? Откуда тебе это известно?

— Ему легче всего войти в том месте, где он появился чуть ли не в полной мере, а это там, где вы с Айвинэль пытались его остановить. В идеале, лучше в том же самом месте, тогда он очень быстро освоился бы, а так ему придется в ближайшем удобном месте, а это зиккурат, что находится в Пеннинских горах.

— Советы какие-то еще дашь?

— Не имею права, — покачала девушка головой, — но ты на правильном пути. Иди и приходи ко мне чаще, помни — твоя кровь является проводником в мой мир. Иди, но возвращайся… возвращайся… возвращайся.

Российская Империя, воздушное пространство где-то между Москвой и Новосибирском, дирижабль «Гордость клана».

Я потянулся, разминая немного затекшие мышцы, и тут же был схвачен руками.

— Раэш, я так переживала за тебя.

Я почувствовал волну тепла, шедшую от Милы, которая, обняв меня, прижала с такой силой, что я удивился ее наличию у целительницы. И снова почувствовал ревнивый взгляд, а посмотрев в ту сторону, ожидаемо увидел ханьку. Странная она какая-то: могла бы сама подойти и поговорить на эту тему, а вместо этого сама не знает, чего хочет. Или боится, что я не захочу иметь с ней дела? Впрочем, она не далека от истины, поскольку мне хватит моих двоих девушек: Айви и Милы. Да, я решил взять императрицу с собой, поскольку сам от себя не ожидал, что так соскучусь по ней. Не знаю, что там будет с российским престолом, но буду разбираться с делами по мере их поступления. Так что двух мне хватит. Или трех? Какое-то чувство внутри меня говорило, что есть еще одна девушка, с которой мы знакомы. И знакомы очень близко. Одновременно с этим пришло еще откуда-то знание о необходимости скорее попасть в Британию и помешать возвращению кровожадного бога. Но вот понять, откуда все это, я так и не смог, поэтому нырнул в глубины своего сознания в надежде отыскать ответ…

Я не сразу заметил это несоответствие. Больше всего оно походило на то, что кто-то разорвал или разрезал лист бумаги, а затем тщательно его соединил или склеил. Да, я тогда находился в бессознательном состоянии, но подсознание работает всегда и везде. А вот в нем и чувствовалась некая неправильность. Я