Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин - Анатолий Алексеевич Трушкин

никому ни до чего нет дела, что все бездельники… Можно подумать. А мы, например, работаем! Нам не до чая.

ОНА. Поподробнее, пожалуйста.

ОН. Нам не до чая!

ОНА. Очень интересно.

ОН. Нам чай некогда пить! Нам надо разрабатывать новые электродвигатели, а мы со старыми еще никак не разберемся. Там одних проводов — куда какой? Что к чему? Половина лишних, и вообще черт ногу сломит) Но мы бьемся!

ОНА. И всем так надо.

ОН. Трудности огромные!

ОНА. Ничего!

ОН. Двигатель бьет током, и надо хоть немного знать физику, а у нас по образованию кто егерь, кто врач, кто дегустатор.

ОНА Простите…

ОН. Бог простит. Егерь на той неделе палку сунул в двигатель, теперь, когда выйдет на работу, неизвестно. Врач хотел простукать двигатель, а дегустатор в это время возьми и нажми не на ту кнопку. Их там — где какая? Что к чему? Черт ногу сломит. Но мы бьемся!

ОНА. Регламент.

ОН (в сторону). Так что не нужно рисовать мрачную картину, оставьте это занятие пессимистам, пусть они отчаиваются, хватаются за голову, нам это не к лицу. (Обходит ее.)

ОНА. Хотелось бы услышать конкретные, деловые предложения.

Он поднимает руку.

Слово имеет Николаев.

ОН. Можно мне уйти?

ОНА. Куда уйти?

ОН. Домой.

ОНА. Как — домой?! Товарищи, мы для чего здесь собрались?

ОН. Мне вот так нужно!

ОНА. Да как бы ни было нужно, нет такой причины! Что у вас стряслось?

ОН. Шурин приезжает.

ОНА. Какой шурин?

ОН. Василий.

Она возмущенно качает головой.

Брат первой жены.

Она продолжает возмущенно качать головой.

А в целом коллектив у нас хороший!

ОНА. Идите.

Он поворачивается вокруг себя.

Кто еще хочет выступить?

Он молчит.

Не все сразу, чтобы у нас был порядок.

Он отворачивается.

Слово имеет Никифоров.

Он сокрушенно поводит головой, обходит ее.

Неформально. Честно, открыто — все, что наболело.

ОН. Я не согласен ни с кем из предыдущих ораторов.

ОНА. Очень хорошо.

ОН. Рисуют все какими-то мрачными красками, сатира какая-то получается. Хочется спросить их: где они берут такие мрачные краски? У нас нигде не достанешь таких мрачных красок. И в общем все размыто, расплывчато, а хочется услышать конкретные, деловые предложения!

ОНА. Вот именно.

ОН. У нас есть конкретные, деловые предложения.

ОНА. Прекрасно!

ОН. И их много, этих предложений: и конкретных! и деловых!

Она аплодирует.

И хочется их услышать.

Смотрят друг на друга.

Они есть! И их много… конкретных и деловых.

ОНА. Например.

ОН. Например, меньше слов, больше конкретных, деловых предложений!

ОНА. Ну?.. Что-нибудь.

ОН. Что-нибудь, как-нибудь нам не нужно, нужны конкретные, деловые предложения!

ОНА. Так давайте!

ОН. Так давайте, товарищи, не будем разводить трескотню. Время требует конкретных, деловых предложений.

ОНА. Хоть одно слово по делу!

ОН («замахивается» на длинную речь, неожиданно его осеняет). Регламент. (Обходит ее.)

ОНА (смотрит на часы). Давайте подводить итоги. Предлагаю считать, что в целом объединение работает хорошо.

ОН. Но дальше так работать нельзя!

ОНА. Кто — за?

Он поднимает руку.

Единогласно.

Девочки

Кошмар — это когда в летнюю душную ночь без воздуха и сна под окном кто-то вдруг начинает петь… без слуха и голоса.

Часа в два ночи я не выдержала, спустилась во двор. В беседке — три девочки лет по семнадцати. Говорю:

— Как вам не стыдно?!. Неужели вы не понимаете — люди отдыхают. Как же можно жить, ни о чем не думать, только о себе?

— Ой, ой! Извините, мы забылись… Выпили и забылись.

Смотрю — у них полбутылки вина, колбаса.

— Девочки, — говорю. — вы же будущие матери!

Они говорят:

— Мы только что аборт сделали.

Я когда пришла в себя, уже из любопытства интересуюсь:

— Вы с мужьями хоть посоветовались?

— С кем? С кем?! — Они меня спрашивают.

Я поняла, что мужей в помине нет.

— Господи, — говорю, — налейте мне вина. Что-то я себя плохо чувствую.

Отпила глоток, говорю:

— Девочки, что же вы делаете?.. Что же вы с собой делаете?!. Разве можно так жить?.. Себя калечите! Честь не бережете!

Нет, я сама тут же поняла, что про честь опять какую-то глупость сказала, но остановиться уже не могу. Говорю:

— Все-таки нехорошо, если соседи узнают или на работе.

Они от смеха свалились со скамеек. Не в переносном смысле, в прямом. Свалились, катаются по земле, надрываются.

Я еще подумала: «Хорошо, что аборт уже сделали». Чувствую — снова мне допинг нужен. Они налили, я выпила. Спрашиваю:

— Как же это все у вас получилось?

Они говорят:

— У нас, как у всех… Здесь пообещали, там обманули… Рядом никого, посоветоваться не с кем… Отношения уже рыночные… А всего хочется, все дорого… И все какие-то злые стали, жадные, не знаешь, кому верить.

И заплакали.

Я опять стою как дура, ничего не понимаю, потом говорю:

— Девочки! Сейчас я закусить принесу. И еще у меня полбутылки кагора есть.

Сбегала. Выпили мы по рюмке, закусили и… запели. Часа три уже было.

Минут через десять еще четыре женщины подошли: одна с гаечным ключом, другая с собакой, третья с кошкой… четвертая с мужем — кто с чем.

Уже нас хор — восемь человек и один мужчина.

Еще через десять минут из соседнего дома две женщины пришли — с саблей одна, другая с веником.

Ну и потянулись потихоньку… в шортах, халатах, сорочках, простынях. Брюнетки, блондинки, шатенки, рыжие, крашеные. С ремнями, горшками, щетками.

Луна светит, ветер поднялся небольшой.

В шесть милиция подъехала — нас уже человек восемьдесят. Кто стоит, кто на лавочке сидит, кто на земле, кто на качелях. Пиво у нас, вино, квас, овощи, пирожки, студень. Поем.

Дети здесь же, конечно. Где женщины, там и дети. Мужчины в стороне стоят, помалкивают.

Мы плачем, поем… выпиваем. И пожилые девочки есть, и лет под семьдесят, и молоденькие совсем. Одну бабушку вынесли в раскладушке, она не плакала, но все грозила кому-то пальцем… на небе.

Патруль видит — мы на печальной волне, лучше с нами не связываться, уехал.

А мы все плачем и поем, поем и плачем. Спроси: почему? — никто не скажет… А наверное, есть все-таки причина.

Стихия

(сценка)

Действуют:

Первый.

Второй.

Третий.

Место действия — аллея в больничном саду.

Время действия — наши дни.

Выходят трое в больничных халатах. Первый и третий на костылях, у второго на перевязи рука. Садятся на скамейку, молчат. Первый (достает газету, просматривает ее, читает вслух). «На Перу обрушился ураган. Смерч поднял в воздух взрослого мужчину».