Слово из трех букв - Игорь Аббакумов

— А остальная группировка? Я про ваш «навигационный рой» спрашиваю. Вы его точно правильно расположили? Глядя на вашу схему я в этом сомневаюсь.

— Вы это о чем? Ну ничего себе! А ведь вы правы!

Но хлопоты со съемкой фильма для меня давно уже не труд а развлечение. В этом я убедилась сразу, как только вернулась с Каспия. Гертруда фон Шверин действительно была женщиной деловой и дельной. Не успела я разобрать после поездки свои вещи, как по почте пришло сообшение от нее о том, что гестапо уже закончило составлять «черные списки» на депортацию неблагонадежных и очередь теперь за мной. Вслед за этим сообщение поступило другое: Deutsche Kolonialbank KG перевел в недавно созданный Банк Ордена первый транш. Это был всего-лишь аванс. Его размер привел моего дядюшку, поставленного во главе нашего банка в изумление.

— Машенька! Нас ведь теперь аудитами замучают! Ты хоть понимаешь, во что мы вляпались?

Честно говоря я это понимала не очень хорошо. Чтобы осознать это, требовалось время, которого перестало хватать. Да и навыков нужных у меня не было. Скажите на милость, вы пробовали когда-нибудь организовать переселение в Заполярье сотни тысяч человек? Так ведь мало их поселить, их нужно еще обустроить, да следить за тем, чтобы они от тоски и безнадеги не разбежались и не стали бунтовать. Я с этим точно не справлюсь. Нужны помощники. Только нет у меня подходящих. А ведь деньги уже «капают» и за их расходование придется давать отчет немецким спонсорам. В отчаянии я кинулась за утешением к отцу Кириллу. Получить от него дельный совет я не рассчитывала. Мне просто нужно было перед кем-то излить душу. И хорошо, что я пошла к нему. Правда попасть на исповедь оказалось непросто. Отец Кирилл с некоторых пор стал очень известен, а потому жаждущие излить перед ним свою душу хватало. Внезапно свалившаяся на него популярность ничуть не испортила его. Хотя ему не раз и не два предлагали более выгодный приход, он продолжал оставаться верным своему чисто рабочему району. Поэтому приходилось важным персонам проявлять должное смирение и одолевать греховную гордыню.

Вникнув в суть беспокоивших меня проблем, отец Кирилл посоветовал положиться на него и промысел божий, и потерпеть еще неделю. Ровно через неделю я узнала о том, что же такое задумал мой духовник. Честно говоря, узнав, я засомневалась в успехе, ибо задумал он необычное: поручить организацию и руководство «ГУЛагом» челябинскому городничему.

— Я понимаю твои сомнения. Как человек он не только далек от совершенства, но вот как руководитель, этот пройдоха будет на своем месте. Да и деваться ему сейчас некуда. То, что он творил совсем недавно, даром ему не пройдет. Родственники пострадавших от его произвола, уже созрели для того, чтобы подать на него в суд. Да и старые его делишки потихоньку всплывают. В общем, от тюрьмы и сумы он сейчас недалек.

— Считаете, что ему стоит протянуть руку?

— И спасти его от беды, — вполне серьезно уверял меня отец Кирилл.

Именно ему удалось приглашенного на собеседование грешника, быстро убедить в том, что только своевременная отставка и ссылка на Север способна избавить его от пребывания в узилище, а семью от нищеты.

— Внемлешь голосу разума — будешь спасен через искупление грехов своих. Не внемлешь — господь наш отвернется от тебя, — по-военному коротко и четко подвел итог наш священнослужитель.

Дураком городничий не был и чувствовать ситуацию умел. То, что задница его может начать пригорать, он и сам догадывался. Мы ему предложили весьма неплохой выход: с глаз долой — из сердца вон! К тому же, как опытный управленец он знал, что лучше сидеть хоть и у черта на куличках, но зато возле большой денежной реки, чем править крупным городом с недостаточными денежными средствами. Поэтому если он и колебался, то совсем не долго. Дав свое согласие, он не стал тянуть кота за хвост. Подав в отставку, он забрал с собой семью и рванул на Север, отбывать наложенную на него епитимью.

Таким образом дело у нас с мертвой точки сдвинулось. Нужно отдать должное, что немцы тоже хорошо старались. Одними деньгами их помощь не ограничилась. Все необходимое для обустройства поселенцев поставляли они. Электростанции, котельные, комплекты быстровозводимых зданий… Даже про колючую проволоку и охранную сигнализацию не забыли. Оставалось дело за малым: уговорить нужных людей на переселение.

Охмурять немцев было поручено нашей несравненной Бонифации Ипатьевне. Той тоже немного времени потребовалось на раскачку. Не знаю, каким образом, но ей удалось найти прекрасных зазывал. Ими оказались музыканты из Мекленбурга, исполняющие свои вещи в стиле «танц-металл». Называлась их группа красиво и патриархально: «Mutter».

Парни эти были как раз из тех самых «горячих голов» от которых так жаждали избавиться власти Рейха. Известности у них считай не было, потому что в одобренные «Священым Союзом» форматы они не укладывались. Соответственно студии звукозаписи их всячески отфутболивали и чтобы свести концы с концами, автору музыки и слов приходилось работать то столяром, то корзинщиком. Тим Линдеманн, как звали этого парня, подходил нам со всех сторон. Неплохой поэт, спортсмен, чья спортивная карьера прервалась после полученной травмы и вполне приличный певец. И команда у него состоит из непростых парней. Что подкупило нашу Бонифацию в этих ребятах, так это отсутствие конформизма. Никто из них не стал пресмыкаться ради того, чтобы стать известными людьми. Уж если их песни не нравятся официозу, то пусть он катится ко всем чертям! Как и их лидер, парни зарабатывали себе на бутерброд с маслом вполне квалифицированным физическим трудом. А пели и играли чисто для души. И доигрались! Добропорядочные бюргеры и раньше «стучали» на них в полицию, находя тексты их песен «слишком вызывающими». А потому, после неоднократных предупреждений и штрафов, ребят «замели» и препроводили в узилище. Там они и пребывали в ожидании суда, когда на них каким то образом вышла наша Бонифация. Ну а дальше все решилось в нашу пользу. Оплатив назначенный судом штраф из своих личных средств, наша лихая профанесса приступила к обработке вчерашних узников.

— Ни их взгляды, ни те вещи, что они исполняют, мне конечно не нравятся. Но ведь нельзя лишать возможности высказывать свои взгляды даже тем, кто тебе не нравится, — рассказывала она мне, — к тому же, предстоит работать с совершенно определенной аудиторией, на которую принятые во всем мире способы агитации не действуют. С отморозками должен говорить отморозок.

Вот так эта самая «Mutter» оказалась у нас. Уяснив, что от них требуется, ребята засучили рукава и спустя месяц после их приезда, мы приступили к съемке клипов и записи песен. Бонифация в таких делах чувствовала себя как рыба в воде. Беспощадно эксплуатируя всех, кого сочла полезными для дела, она в рекордные сроки выдала видеоальбом названый вызывающе: «Reise, Reise!»

Почему так? Русскому человеку трудно понять все богатство немецкого языка. Я лично перевела это название слишком буквально: «Путешествуй, путешествуй!» Зато Штакельберг, который очень даже неплохо владел русским языком, перевел нам иначе: «В путь-дорогу!» Меня такое толкование устраивало гораздо больше. Но оказалось, что и пруссак не прав. Ибо слишком он далек от флотских дел. Проходивший срочную службу в Кригсмарине ударник группы, заявил нам, что в ВМС Германии так подается команда «Подъем!» Вот это как раз в большей степени отвечало содержанию видеокадров. Действительно, бесконечные ряды зловещего вида роботов, экипажи, занимающие по тревоге свои боевые посты, брутального вида десантники в доспехах… Мужественные голоса, подающие отрывистые команды… Море крови и ошметков тел… Впечатляет! Хотя о чем это песня, не понимали даже те, кто знал немецкий язык. Завораживало одно только звучание слов. После прослушивания песни очень хотелось встать в строй и маршировать в сторону показанной в последних кадрах укрытой снегами базе землян…