Хранители Молнии - Стэн Николс

— Мы идем, потому что… потому что больше нам ничего не остается. Мы орки. Нам нужна цель. Вы это знаете.

— Если продолжать в том же духе… если быть логичными… и если предположить, что мы целыми и невредимыми проберемся в Скратч, то надо разработать план по поиску остальных звезд. — Коилла была сама рассудительность.

— До сих пор нам везло, — заметил Джап. — Но так не может длиться вечно.

— Мы устроим себе везение сами, — настаивал Страйк.

Коилле пришла в голову новая идея.

— Я подумала… Если мы не отдаем Дженнесте звезды в обмен на наши жизни…

— Мы этого не сделаем, — резко оборвал ее Страйк. — По крайней мере, я в таком торге участия принимать не буду.

— Тогда почему не сторговаться с кем-нибудь еще?

— С кем?

— Не знаю! Как и ты, я всего лишь стараюсь ухватиться за соломинку, Страйк. Я просто думаю, что если мы не сумеем найти все пять звезд, то от двух-трех найденных будет мало проку. В то же время хорошая груда монет заметно облегчает жизнь.

— В этих звездах кроется сила. Сила, которая может сослужить добрую службу и оркам, и другим древним расам. Я не расстанусь с ними так легко. Что касается монет, то не забывай о пеллюциде. Даже за небольшую дозу можно получить хорошие деньги.

— Кстати, а что насчет пеллюцида? — спросил Элфрей. — Ты подумал, как его следует распределить?

— Думаю, пусть он остается общей собственностью. Так будет лучше для дружины в целом. У кого-нибудь есть возражения?

Возражений ни у кого не было.

Хаскер, который все время стоял поодаль и не принимал в разговоре никакого участия, приблизился к офицерам. На лице у него было безразличное выражение, к которому они уже успели привыкнуть.

— Что происходит? — спросил он.

— Мы обсуждаем, как нам проникнуть в Скратч, — объяснила Коилла.

Лицо Хаскера озарилось внутренним светом. Сразу стало ясно, что в голову ему пришла идея.

— А почему бы нам не поговорить с троллями?

Ответом был дружный хохот. Потом до Росомах дошло, что он вовсе не пытался рассмешить их.

— В каком смысле поговорить? — спросил Элфрей.

— Вы только подумайте, как облегчится наша задача, если мы подружимся с троллями.

У Элфрея отвалилась челюсть.

— Что?

— Но ведь они могут стать нашими друзьями? Все бы наши враги превратились в друзей, если бы мы с ними разговаривали, а не дрались всю дорогу.

— Не могу поверить, что это говоришь ты, Хаскер, — призналась Коилла.

— А разве что-то не так?

— Э-э… просто как будто это… не ты.

Хаскер обдумал ее высказывание.

— О-о! Ну что же… Тогда давайте их прикончим.

— Это мы и собирались сделать, если не будет другого выхода.

Хаскер просиял:

— Хорошо. Когда я понадоблюсь, позовите. Пойду покормлю коня. — Повернувшись, он зашагал прочь.

— Что за черт? — Страйк ошалело смотрел ему вслед.

Коилла покачала головой:

— Да, здорово его пробрало, прямо не узнать.

— Ты все еще станешь утверждать, что он поправится, Элфрей? — спросил Страйк.

— Не стану спорить, он не слишком торопится поправляться. Но в моей практике были случаи, когда солдаты поправлялись после тяжелой лихорадки. Или после малярии с осложнением на легкие — когда, знаете, в легких у них вода. Довольно часто они после этого несколько дней как в бреду. А бывает, что и ведут себя после болезни не так, как прежде.

— Не так, как прежде! — воскликнула Коилла. — Да он, по-моему, вообще превратился в кого-то другого.

— Не знаю, тревожиться нам или скорее благодарить богов за это, — признался Джап.

— По крайней мере, он дал тебе отдых от своих нападок, а всем нам — от постоянного ворчания.

— Ты исходишь из предположения, Элфрей, что его поведение изменилось из-за болезни, — сказал Страйк. — А нет ли тут какой-нибудь иной причины? Может быть, он ударился головой, а никто не заметил…

— Таких признаков нет. Удариться он, наверное, мог, но тогда остались бы какие-то следы. Я не большой специалист по повреждениям головы, Страйк. Мне известно только, что после них иной раз начинаются странные поступки и странные речи.

— Ну, на вид он не вызывает недоверия, но все-таки лучше будет, если мы станем за ним присматривать.

— Ты ведь не позволишь ему принимать участие в осуществлении нового плана? — сказала Коилла.

— Нет, он обременит нас. Он останется вместе с парой часовых, которые будут охранять лагерь и лошадей. И кристаллы. Я вот что подумал, Коилла… Ты не станешь возражать, если я предложу тебе остаться с ними?

Ноздри Коиллы раздулись.

— Не хочешь ли ты сказать, что и я обременю вас?

— Конечно, нет. Но ты не любишь закрытые помещения, ты не раз говорила об этом, а я хочу оставить здесь того, на кого могу положиться. Потому что звезды я с собой не возьму. Слишком большой риск!.. Вот ты и присмотришь за ними до нашего возвращения. — Он заметил выражение ее лица. — Да, вот еще что мне пришло в голову… Если мы не вернемся, ты, так сказать, продолжишь наше дело.

— В одиночку?

Джап ухмыльнулся:

— Нет, с Хаскером.

Она гневно глянула на него:

— Очень смешно.

Все посмотрели в сторону Хаскера. Тот кормил лошадь с ладони, похлопывая ее по спине.

Это ярость Господня!..

У Кимбола Хоброу не было сомнений.

Погоня за безбожными ворами, этими нелюдьми, которые забрали его собственность, привела священника к берегам Калипарра. Его сопровождали последователи, дюжин десять. Когда пала ночь, они натолкнулись на следы побоища. Примерно две дюжины тел, по большей части женщин и детей, усеивали участок земли рядом с торговым путем.

Хоброу узнал их одежду. Нескромная, выдающая страсть к плотским наслаждениям, своими яркими цветами она свидетельствовала о непомерном тщеславии. Знает он таких: богохульники, сошедшие с пути праведного. Жалкие последователи многобожья…

Он ходил среди убитых, по пятам за ним шли охранники. Если вид отрубленных рук-ног и содранной кожи и произвел на проповедника какое-то впечатление, то он ничем это не выдал.

— Слушайте, — сказал он. — Их души отошли от истинного и единственного пути. Они приняли грязное язычество нечистых рас, а за это Господь покарал их. А ирония, братья, заключается в том, что мечом Своего возмездия он сделал нелюдей. Они легли со змеем, и змей же пожрал их. Все сходится.