Черный аббат. Мелодия смерти - Эдгар Уоллес

Официально было объявлено, что новобрачные проведут медовый месяц на морском курорте, на самом же деле они планировали остаться в Лондоне. На вокзале Кингс-Кросс они наняли такси и поехали в Сен-Джонс-Вуд, в особнячок, арендуемый Джилбертом.

Поездка прошла в полном молчании. Молодой муж чувствовал стеснение, от которого не мог избавиться. Девушка выглядела грустной, и он прочел в ее глазах знакомое ему выражение холодного отчуждения. Джилберт слегка прикоснулся к пальцам жены, но она мягко отстранила свою руку.

Слугам, после того как они закончили все приготовления к приему новой хозяйки, Стэндертон дал краткосрочный отпуск, и сейчас дом пустовал. Джилберт позаботился о том, чтобы превратить его в симпатичное, уютное гнездышко со всеми современными благами цивилизации. Достаточно упомянуть кухню, где поблескивала новенькая электрическая плита, сияла чистотой раковина и радовали глаз начищенные до блеска чайники, ступки, сковородки, кастрюли и всевозможные приспособления, избавляющие кухарку от необходимости приносить дрова, топить печь и заниматься прочей черной работой.

Джилберт не испытывал радости, показывая жене квартиру. Предчувствие грядущих неприятностей стесняло его, портило ему настроение. Эдит ощущала себя немного свободнее, чем он. Она непринужденно болтала, осматривала мебель и добродушно критиковала мужа за мелкие недостатки в хозяйстве, которые все-таки обнаружила. Затем она ушла к себе в комнату переодеться. Они условились поужинать вне дома и сходили в ресторан расположенного поблизости отеля, где в одиночестве скучал Линдел Франкфорт, но он не подошел к ним, решив не мешать супругам. В десять часов вечера они вернулись домой. Джилберт уединился в кабинете, Эдит – в своей спальне. В одиннадцать они договорились попить кофе. Молодой муж сам приготовил его и наполнил две чашечки душистым напитком.

Чудесный свадебный сон миновал, и к Джилберту вернулся трезвый рассудок. Атмосфера праздника исчезла. Когда Эдит вошла к нему, он встал с места, раскрыв объятия, но она вытянула руку и прикоснулась к его груди, давая понять, что намерена уклониться от его ласки. Все его предположения, сделанные накануне, неожиданно превратились в явь, в жестокую и неотвратимую правду.

Еще до того, как Эдит заговорила, он знал все, что от нее услышит.

Она не сразу нашла нужные слова, и они дались ей нелегко. Наконец она произнесла:

– Джилберт, я очень виновата. Мое поведение заслуживает всяческого осуждения, но зачем тебя обманывать? Нужно набраться мужества и признаться…

– Присядь, – указал он ей на диван.

В своих мечтах он представлял себе все это немного иначе – ему казалось, что их объяснение будет похоже на сон. Но он развеялся.

– Нет, спасибо, – ответила она, – я предпочту постоять: мне нужно напрячь все силы, чтобы выразить тебе то, что я считаю нужным. Я должна была сказала тебе об этом еще вчера, но ты не пришел.

Он утвердительно кивнул.

– Не расстраивайся, я догадываюсь, о чем пойдет речь.

– Я никогда не любила тебя, – продолжала она. – Ты всегда был для меня только милым другом. Но…

Она собиралась открыть ему причину, по которой вышла за него замуж, но вспомнила о своей матери и замолчала. Она предпочла бы взять вину целиком на себя, разве она не достойна упреков? Ведь при желании она могла не доводить дело до свадьбы и не портить жизнь ни себе, ни ему. Ей стало так нехорошо, что она чуть не разрыдалась.

– Я вышла за тебя замуж… – промолвила она, – потому что… ты… богат… потому что ты будешь богат.

Последние слова она прошептала едва слышно. В ней боролись разные чувства: с одной стороны, она не хотела утаивать от него правду, с другой – ей было горько от того, что он подумает о ней плохо.

– Из-за моих денег? – изумился Джилберт.

– Да, я вынуждена выйти замуж не по любви, а за богатого человека. Наши обстоятельства… наше материальное положение… сильно пошатнулось, – пробормотала она и покраснела от стыда. – Но ты не должен ни в чем обвинять мою мать. Да, она принуждала меня к этому браку, однако я не снимаю с себя ответственность. Я виновата в той же мере, что и она. Мне следовало выложить тебе все без утайки, и я сделала это.

– Понимаю, – спокойно заметил Джилберт.

Удивительно, до чего порой безгранична человеческая воля, какие запасы сил обнаруживаются в человеке, когда ему приходится предстать перед тяжелым испытанием! В эту ужасную минуту, когда мечты Джилберта развеялись, как дым, когда его счастье рухнуло, как карточный домик, он сумел сохранить хладнокровие и сдержанность.

Заметив, что Эдит покачнулась, он подскочил к ней и подхватил на руки.

– Присядь, – попросил он.

Она машинально повиновалась. Он устроил ее поудобнее на диване, заботливо подложил под спину подушку и вернулся на свое место у камина.

– Так ты, значит, вышла за меня замуж ради моих денег? – Он расхохотался. – Бедная девочка, – покачал он головой, и в его голосе зазвучала ирония. – Мне, право, жаль тебя, но ты ошиблась – денег у меня нет.

– Как нет? – встрепенулась она.

В глазах ее он прочел только любопытство, но не разочарование. Он знал правду гораздо лучше, чем она думала. Он полностью отдавал себе отчет в том, что не сама Эдит, а ее мать выбрала для нее «хорошую партию».

– Ты не обрела ни мужа, ни денег, – строго повторил он, хотя сердце его переполнилось жалостью к девушке и подсказывало, что нужно пощадить ее. – А что ужаснее всего, – стремительно метнулся он к разделявшему их столу и облокотился о него, – ты не только не получила супруга и денег, но…

Он прервал фразу, будто сраженный пулей, и Эдит увидела, как его лицо исказилось гримасой и посерело. Она быстро вскочила и испуганно прошептала:

– Что с тобой?

– Боже… – глухо простонал он, словно в груди у него что-то болело.

Внезапно она наклонила голову и прислушалась. С улицы долетели звуки скрипки. Полная страсти мелодия звучала за окном – ее исторгала из инструмента рука мастера. Эдит отдернула штору и выглянула: на дороге стояла молодая девушка в бедном платьице и играла на скрипке. Несмотря на свой убогий наряд, девушка казалась прекрасной, как ангел. Уличный фонарь озарял ее бледное одухотворенное лицо. Глаза ее были устремлены на окно, в проеме которого застыл Джилберт.

Эдит молча посмотрела на мужа, и ей стало не по себе.

– Прелюдия фа минор, – прошептал он. – Боже мой! Прелюдия фа минор в день моей свадьбы!

Трое мужчин, в том числе Линдел Франкфорт, находились в конторе фирмы «Уоррел энд Берд» и осматривали сейф. Кто-то накануне пытался взломать его – рядом валялись всевозможные приспособления, а вокруг замка полукругом расходились отверстия, выжженные паяльной лампой.

Совладелец фирмы, мистер Уоррел, указывая на инструменты, сказал: