Проба пера - Иван Сербин

В салоне сидели двое. Один — чернявый, плечистый, второй — поизящнее, симпатичный парень в конкретном богатом пальто.

— Привет, — она положила руки на дверцу. — Развлечений ищете, мальчики?

— Привет, — сказал Изящный. — Как тебя звать, подруга?

— А-алиса, — что только не клацая зубами, протянула девица.

— А если по правде?

— А если по правде, то Оля.

— Оля, — повторил Изящный, достал из кармана портмоне, вытащил из него зеленую банкноту. — Скажи мне, Оля, ты Стрекозу знаешь?

— Ляльку? — Девица разочарованно отвернулась. Мимо кассы. Клиент не ее. — Знаю.

— Сегодня она появлялась?

— Нет. Давно Ляльки не было. Месяца три уже.

— Как ты думаешь, Оля, — по-прежнему доброжелательно поинтересовался Изящный, — где она может быть сейчас?

— Откуда мне знать? Я в ментуре не служу, сведенья не собираю. — Девица хотела было фыркнуть презрительно, но поймала холодный взгляд чернявого, осеклась. — Может, на Кипре загар копит, а может, в канаве, с «пером» в пузе. Правда, не в курсах я. Такие, как Стрекоза, обычно на улицах не стоят. Порхают, куда захочется. Бабок у них — куры не трахались, клиентов — море. Может, импортяга какой попался, за бугор утащил.

— А ты нам не поможешь Стрекозу найти? Очень надо. Может быть, телефон или адрес?

К первой купюре прибавилась еще одна. Девица посмотрела на деньги, шмыгнула носиком.

— Я-то сама не знаю, но… есть один человек, он вас мог бы со Стрекозой свести. Если интересно, дам номер.

— Давай, — согласился Изящный.

Девица достала из сумочки ручку, коробочку импортных презервативов, выудила один, записала на картонке номер телефона.

— Фил его зовут. Вообще Филипп, но любит, когда его Филом называют. Типа Коллинза. Он Стрекозе клиентов поставляет.

— Крутая клиентура? — улыбнулся Изящный, отдавая девушке деньги.

— У таких всегда крутая, — кивнула девушка, пряча деньги в сумочку. Можно было отправляться домой. Финансовый план на сегодня выполнен.

— Слушай, а летом Стрекоза здесь появлялась?

— Иногда, — кивнула проститутка.

— Ты наколку видела?

— На левом плече? Стрекозу? — уточнила девица. — Конечно, видела. Кто ж ее не видел? Хорошая наколка, красивая. Я себе такую же хотела сделать, да так и не сподобилась. Руки не дошли.

— А имя настоящее Стрекозы не знаешь? Или фамилию?

— Да нет. У нас этим интересоваться не принято. Лялька и Лялька. И вообще, их компания особняком тусовалась. Уровень другой, клиентура постоянная.

— Слышь, — вступил в разговор чернявый, — а она девчонка-то хоть красивая?

Проститутка посмотрела на него недоуменно:

— Ты о ком? О Стрекозе?

— А о ком еще? Что ты дурочку-то из себя лепишь?

Девица несколько секунд рассматривала чернявого, словно проверяя, не издевается ли, а затем засмеялась. Громко и весело:

— Красивая. Не то слово. Увидишь — упадешь.

— А чего смеешься? — не понял Изящный.

— Да так, знаешь. Забавные вы. — Девица отлепилась от машины. — Значит, развлечений не ищете?

Изящный повернулся к чернявому:

— Штангист, не хочешь развеяться?

Тот очумело покачал головой:

— Да ты чего, Чингиз. Я наразвлекался сегодня по самые гланды. Сейчас бы пожрать конкретно да в койку завалиться. Часов на десять.

Чингиз посмотрел на проститутку:

— Извини, Оля. Рады бы, но ничего не получится.

— Да ладно, ребята, — девица улыбнулась. — Я не внакладе. Если что, я всегда здесь. Спросите Алису, вам скажут, как меня найти.

— Хорошо, Оля. Спасибо.

Штангист нажал на газ. Когда «Чероки» отвалил от тротуара, он посмотрел в зеркальце заднего вида, спросил:

— Чин, я не понял, а чего она чисто ржала, как лошадь?

— Не знаю, — ответил Чингиз. — Может, Стрекоза эта на самом деле страшненькая.

— У страшненькой — и клиентов море?

— Всякий народ попадается. Деловые люди изыски любят.

— Чего любят?

— Да там… разное, — Чингиз достал мобильник, набрал номер. — Вадим? Здравствуй, брат. Это я, Чингиз. Да, в центре. Поговорили тут с девушкой одной. — Штангист фыркнул. — Она сказала: Стрекоза уже месяца три не появлялась у «Поля». Да знаю, что видели, ты говорил. Слушай, нам телефон дали одного парня. Он Стрекозе клиентов поставлял, — Чингиз прочел номер на картонке. — Ты «пробей» адрес, ладно? А мы к нему подъедем, побазарим. Давай, буду ждать.

* * *

Смольный выпивал. Планомерно и обстоятельно. Был повод. Язга сидел рядом, клевал носом. Больше суток на ногах. Да и денек сегодня выдался суматошный. «Стрелка» эта, туда-сюда… Рюмка советника стояла полной. Язга выпил всего лишь раз. Предпочитал дождаться того заветного момента, когда конфликт утихнет и снова пойдет спокойная, размеренная жизнь.

— …Считай, мы теперь единственная бригада в городе, которая может о себе конкретно заявить, — вещал Смольный, опрокидывая рюмку за рюмкой и заедая водку ветчиной. — Крохиного старшего я не боюсь. Он — г…о. Ему такую бригаду не потянуть.

— Там и помимо него еще люди есть, — возразил туманно Язга.

— Люди, люди… Хрен на блюде. Люди… Перегрызутся они между собой за Крохино хозяйство. Увидишь, перегрызутся. Чтобы такие куски держать, характер надо иметь — кремень. Вот как у Крохи был. А там сейчас реальных пацанов не осталось. Или одиночки, как Чингиз. Или фуфло какое-нибудь. Вадим тот же. Или чалдон этот, как его, ну? Ну, из близких, ну? Как его? А, вспомнил! Челнок, вот. Они, что ли, во главе такой структуры встанут? Да ни болта! Никто из них в таком деле не рубит. Мы их замнем теперь. — Зазвонил телефон, Смольный взял трубку: — Да, я… — Он слушал, и, по мере того, как собеседник на том конце провода говорил, лицо его становилось все более мрачным и напряженным. Наконец он буркнул: — Все понял. Понял тебя, братан. Спасибо, что сообщил…

— Что? — потирая красные с недосыпа глаза, спросил Язга. — Случилось чего?

— Случилось! Хрен в кармане случился.

— Чего такое-то?

— Шланг через плечо! Вот че! Крохин оголец младший — живой, падла!

— Погоди, как это? Пацаны же сказали, они его завалили.

— Болт забили! — рявкнул Смольный. — Сказали. Только и умеют, что звенеть, как радио. Уроды. Закопаю баранов. — Он опрокинул очередную рюмку. — На больничке он. Только прооперировали. В палату отвезли. Ох, блин… Никому ничего поручить нельзя. Никому. Все облажают, фуфлогоны; Козлы…

Язга кивнул туповато. Сейчас он хотел спать, и плевать ему было на Крохиного огольца. Завтра думать будет.