Брокер - Джон Гришэм

Первоначальный план состоял в том, чтобы схватить Бэкмана в темноте арочной галереи на улице Фондацца или на соседней улице, предпочтительно ранним утром или с наступлением темноты. Они впрыснут ему снотворное, усадят в фургон, перевезут на конспиративную квартиру и подождут, когда перестанет действовать снотворное. Потом допросят его, убьют ядом, отвезут тело на озеро Гарда, что в двух часах езды к северу, и спустят под воду на корм рыбам.

План пока еще представлял собой лишь грубую схему, в нем было полно подводных камней, но важно, что им дан зеленый свет. Точка возврата пройдена. Теперь, когда Бэкман снова привлек к себе внимание, действовать надо было стремительно.

Спешка подогревалась тем фактом, что у МОССАДа имелись все основания полагать, что Сэмми Тин либо уже в Болонье, либо где-то поблизости.

* * *

Ближайший к ее дому ресторан, приятная старая траттория, назывался «Нино». Франческа многие годы хорошо знала это место, как и двух сыновей старого Нино. Она предупредила их о затруднительном положении, в котором оказалась, и оба брата ждали ее у входа и практически внесли в ресторан. Они взяли у нее сумку, палку, пальто и проводили до ее любимого столика, который передвинули поближе к камину. Ей подали кофе и воду и были готовы выполнить любое ее желание. Наступила вторая половина дня, час ленча прошел. Поэтому Франческа и ее ученик пользовались повышенным вниманием владельцев ресторана.

Когда через пять минут появился Марко, братья встретили его, как члена семьи.

– La professoressa la sta aspettando, – сказал один из них. – Учительница ждет.

Неудачное падение у церкви Святого Луки и растяжение лодыжки буквально преобразили ее. Исчезло холодное безразличие. Исчезло печальное выражение лица – по крайней мере в эту минуту. Увидев его, она улыбнулась, даже потянулась к нему, взяла за руку, привлекла к себе, чтобы обменяться символическими поцелуями в щеку, – этот обычай Марко наблюдал уже в течение двух месяцев, но не имел случая попрактиковать. Все-таки это было его первое знакомство с женщиной в Италии. Движением руки она пригласила его сесть за столик прямо напротив нее. Братья суетились вокруг, взяли у него пальто, спросили, хочет ли он кофе, и вообще их очень интересовало, что собой представляет и как звучит для уха урок итальянского.

– Как ваша нога? – спросил Марко, опрометчиво заговорив по-английски. Она поднесла палец к губам, покачала головой.

– Non inglese, Marco. Solamente Italiano.

– Боюсь, как огня, – нахмурился он.

У нее распухла нога. Она держит ее во льду, читая или смотря телевизор, и опухоль постепенно спадает. До ресторана она дошла медленным шагом, но ведь ей очень важно двигаться. По настоянию матери она ходит с палкой. Это очень помогает, хотя она и чувствует себя неловко.

Принесли еще кофе и воду, и когда братья Нино убедились, что все в порядке и их старая знакомая Франческа и ее канадский ученик ни в чем не нуждаются, они неохотно удалились в первую комнату ресторана.

– Как поживает ваша матушка? – спросил он по-итальянски.

– Хорошо, хотя очень устала. Она уже целый месяц сидит с Джованни, а это совсем не легко.

Итак, подумал Марко, Джованни больше не является запретной темой.

– Как он себя чувствует?

– Неоперабельный рак мозга, – сказала она, и он понял ее далеко не с первой попытки.

Он болен уже целый год, и конец, увы, близок. Он без сознания. Очень печальная картина.

– Кто он по профессии, чем занимался?

– Он многие годы преподавал историю Средневековья в университете.

Там они и встретились – она была студенткой, а он ее профессором. Он был тогда женат на женщине, жизнь с которой у него не сложилась. У него двое сыновей от первого брака. Франческа и профессор полюбили друг друга, и у них начался роман, который длился почти десять лет, пока он не решился развестись с женой и жениться на Франческе.

– Дети?

– Нет, – сказала она печально. У Джованни уже было двое детей, и он не хотел. Она очень об этом сожалеет. Очень.

Ясно, что ее брак сложился не слишком счастливо. «Что она скажет о моих», – подумалось Марко. Ждать пришлось недолго.

– Расскажите мне о себе, – попросила она. – Говорите медленно, я хочу добиться правильного произношения.

– Я обычный канадский бизнесмен, – начал Марко по-итальянски.

– Да бросьте. Как ваше настоящее имя?

– Нет.

– Что это значит?

– Пока пусть будет Марко. За моей спиной, Франческа, длинная история, и пока я не могу ее рассказать.

– Ладно. У вас есть дети?

О да. Он долго рассказывал о трех своих детях – их имена, возраст, род занятий, место жительства, их жены и дети. Кое-что он выдумывал по ходу рассказа, и ему удалось сотворить чудо, представив свои семейные дела как относительно нормальные. Франческа слушала внимательно, вмешиваясь только, чтобы исправить произношение или ошибку в спряжении глагола. Один из братьев Нино принес шоколад и задержался у стола, чтобы сказать, расплывшись в широкой улыбке:

– Parla molto bene, signore. – Вы очень хорошо говорите, синьор.

Через час она начала волноваться, и Марко понял, что ей не по себе. Наконец он уговорил ее, что пора уходить, и с радостью проводил ее по улице Минцони. Правой рукой она взяла его под локоть, левой помогала себе палкой. Они старались идти как можно медленнее. Ей явно не хотелось возвращаться домой и дежурить у смертного одра. Он был готов идти как угодно долго, чувствовать прикосновение ее руки, человека, который нуждается в его помощи.

У ее двери они расцеловались на прощание и договорились встретиться завтра у Нино в то же время за тем же столиком.

* * *

Джейси Хаббард провел в Вашингтоне почти двадцать пять лет, четверть века путаясь в высшей лиге длиннющей череды доступных женщин. Последней из них была Мэй Сун, красотка ростом метр восемьдесят, идеального сложения, с черной бездной глаз и хриплым голосом, который с легкостью выманил Джейси из бара и усадил на заднее сиденье машины. По истечении часа грубого секса она доставила его к Сэмми Тину, который его прикончил и бросил на могиле брата.

Когда для организации убийства требовался секс, Сэмми обращался к услугам Мэй Сун. Она и сама была агентом министерства государственной безопасности Китая, а ноги и красивое лицо добавляли ей то измерение, которое по меньшей мере в трех случаях доказало свою безотказность. Он вызвал ее в Болонью не для соблазнения Бэкмана, а чтобы на пару с другим агентом сыграть роль счастливой супружеской четы туристов. Впрочем, соблазнение тоже не исключалось. Особенно учитывая, что дело касалось Бэкмана. Бедняга шесть лет не знал женщин, угодив за решетку.

Мэй обнаружила Марко, когда он в людской толпе шел по страда Маджоре в общем направлении к улице Фондацца. С невероятным проворством она почти нагнала его, достала из сумочки мобильник, и все это с таким видом, будто ее не интересовало ничего, кроме витрин магазинов.