Свадьба отменяется. Книга третья. Помолвка - Вера Чиркова

– Зачем ты мне это говоришь? – насторожилась Милли.

– Чтобы ты не вздумала жалеть Аглессу. Когда мы её отправляли из обители… кто-то из магов, считая, что она переживает за мать, попытался успокоить Агли. Сказал всего несколько слов, пообещал спасти Мирену и Гектора. Она ответила очень грубо и резко. Наотрез отказалась и от матери, и от парня и этим оттолкнула от себя всех наших. Даже мне досталось несколько осуждающих взглядов, всё же именно я считаюсь её наставницей.

– Тренна… но ведь она не виновата, что её чувствами и судьбой играли Хисс и Аннигелл… извини, моя мать.

– Тобой тоже играли, и ничуть не меньше… – с горькой усмешкой перебила магиня, – но ты же не обозлилась и не стала отрекаться от матери? Хотя пока даже не представляешь… чего она тебя лишила своей мстительностью.

– Не нужно об этом. – Милли решительно поднялась. – Тренна… я всё понимаю… и уважаю твоё мнение, но не обижайся… в этот раз хочу всё решить сама.

– Я на это и рассчитывала, просто предупредила, – ничуть не расстроилась наставница. – Знай, никто не станет тебя осуждать, если не захочешь с ней особо миндальничать. А теперь идём к Мирене.

* * *

Однако перекинуться с бывшей фрейлиной хотя бы парой слов Милли так и не удалось. Как выяснилось, целители снова погрузили её в сон. Разрешили только посмотреть на пациентов от двери, и то всего несколько минуток. Но и их Милли хватило, чтобы увидеть главное и успокоиться.

Пострадавшие лежали в специальных саркофагах из полупрозрачного горного хрусталя, завёрнутые в воздушные коконы. Очень дорогое из-за большой затраты энергии заклинание, которое магистры использовали крайне редко. И только в особых случаях, таких, как этот. Когда заново выращенная кожа пострадавших ещё так нежна, тонка и чувствительна, что прикосновения даже самого мягкого и нежного белья доставляют страдания.

Из-под овальных отверстий в крышках, отделанных по краям лебяжьим пухом, виднелись лишь бледные лица с мирно прикрытыми глазами. И если необычайно помолодевшее и похорошевшее лицо Мирены принцесса узнала сразу, то два других пришлось изучать заново.

Судя по всему, строгие, чуть резковатые черты худощавого лица, обрамлённого рыжевато-каштановыми короткими волосами, принадлежали Ленбару, и Тренна это подтвердила. Шепнув, что именно это и есть его настоящий облик, хорошо известный в Дензире, где магистр прожил долгое время. Только волосы он всегда носил длинные… но ничего, отрастут.

В третье лицо Милли вглядывалась пристальнее, пытаясь найти в нём хоть малейшее сходство с дерзко красивым черноволосым учеником. И не находила. Но почему-то сразу поверила, что чуть веснушчатое, по-юношески свежее и миловидное округлое лицо и есть истинный облик Гектора.

И как ни странно, эта внешность почему-то показалась Милли много более подходящей приветливому и открытому парню, чем личина рокового красавца. Да и подвиг, который Гектор совершил, ринувшись с опасным артефактом на толпу монстров, тоже больше подходил этому милому пареньку. Принцесса уже успела заметить, что очень красивые мужчины, привыкшие слышать комплименты и похвалы своей внешности и считать её не подарком родителей и природы, а собственным достоинством, обычно самоотверженностью не отличаются.

– Идем, – легонько потянула воспитанницу за рукав Тренна, – подождём прибывающих в доме Каражая, его портальная башня самая удобная.

– А его… – вспомнив отчаянно-злое лицо степняка, поёжилась Милли, – ещё не вылечили?

– Сард займётся сразу, как только принесут. Мы его спрятали дальше всех… неизвестно, на что решились бы шаманы, получив его тело, – коротко объяснила наставница и, испытующе глянув на принцессу, вдруг спросила: – Ты чего-то боишься?

– Нет… не боюсь, – подумав, вздохнула та, – просто не хочется мне в Дензир. Знаешь… я очень ясно поняла… за эти три дня, насколько мне там тесно и душно. Не хочу я целыми днями жевать пирожные и болтать о том, какие украшения пойдут к какому платью.

– Я так и думала, – открывая двери на балкон, хмыкнула Тренна, – пойдём галереями, я уже немного разобралась в этих переходах. Ну что тебе сказать, есть у меня один план… только пока не знаю, как бы его провернуть втайне от Зелика. Боюсь… ему не понравится моя задумка. Ладно… это не главное… изобрету что-нибудь. Главное – другое. Я должна быть уверена в твоих чувствах к Дорду. Надеюсь… ты сама уже разобралась… и это действительно серьёзно, а не самообман и не благодарность за учтивые ухаживания.

– Тренна, – резко остановившись посреди пустынной галереи, сердито уставилась на наставницу Милли, – а с чего ты вообще решила, будто я испытываю какие-то особые чувства?!

– Зелик сказал, – невозмутимо сообщила магиня и потянула её дальше, – ты же знаешь, что он эмпат?! Причём один из сильнейших. И отлично чувствует все эмоции… особенно сейчас, когда вынужден ходить без щитов. Так вот, о любви. Вернее, о моем плане. Он очень сложен, но к сожалению, лёгкого и простого решения этой задачки я не нашла. И чтобы решиться на такой отчаянный шаг, простой симпатии и даже романтической влюблённости мало. Нужно отчётливо осознавать, насколько важны для тебя твои чувства и чем ты готова пожертвовать ради них и любимого человека. У тебя есть только два пути, и ведут они в разные стороны. И после того, как ты сделаешь выбор, изменить решение будет невозможно. Сама понимаешь, твоё положение само по себе огромная преграда. А ещё это проклятие… и даже не столько проклятие, мы могли бы придумать, как его обойти. Значительно хуже слухи, которые уже ползут по Дензиру и тревожат народ. Наверняка их распускают пособники шаманов в своих собственных интересах. Но ты же изучала историю и знаешь, на что способны запуганные обыватели, опасающиеся за свою жизнь? Тем более, ты в первый же день нажила столько врагов, сколько Аглесса не накопила и за три последних года, которые прожила во дворце.

– Тренна… подожди… я запуталась. И не могу так сразу решить… – взмолилась Милли, снова останавливаясь, – мне нужно время… хоть немного.

– Пять дней, – непреклонно бросила магиня, – и это не моя прихоть. Именно столько даст тебе Аннигелл, чтобы ты назвала имя избранника. Ну не смотри так удивлённо, словно я балаганный фокусник. Просто для знахарок, как и для слуг, во дворце все стены прозрачные.

– Тренна… – принцесса смотрела в глаза наставницы с затаённой надеждой и плохо скрытой болью, – я всегда знала… ты не просто знахарка или наставница, но почему ты мне помогала?! Из-за договора с Аннигелл? Ради ковена? Или чего-то ещё?! Я ведь теперь даже не знаю… насколько могу на тебя положиться.

Тренна резко развернулась и растерянно уставилась в глаза девушки.

– Милли… как ты могла так подумать? Чтобы ради ковена или выгоды… Нет, разумеется, я никогда не говорила вслух… сама прекрасно знала, что когда-нибудь Аннигелл призовёт тебя к себе… но ты же не могла не чувствовать?! Все эти годы, с того момента, как я взяла на руки крошечное, обречённое на гибель существо, в моё сердце самовольно вселилась невообразимая смесь чувств… огромной нежности и жалости, тревоги и гордости, печали и сомнения. У меня нет своих детей… но настоящую материнскую любовь я уже испытала.