Тьма и пламя. На бескрайней земле - Степан Кайманов

– Что это за люди у моста?

– Ах, – старик чуть не вприпрыжку направился к корзине. – Трое бездельников. Тот, что темный и повыше, Ид. Он у них главный. Двое других, Курт и Майк, брат и сын рудокопа Нолана.

– И что они там делают?

– Берут плату за проход через мост.

– У них есть на это полномочия? – спросила Элизабет.

– Дурь в башке у них есть, а не полномочия, – ответил старик с сочувствием не то к трем бездельникам, не то к новым путникам.

– А если мы откажемся платить? – поинтересовалась принцесса.

Старик покосился на ее меч, висевший на поясе. Перевел взгляд на жезл.

– Ох, лучше заплатить, милая моя. Берут-то совсем немного. Три медяка с человека. Но можно, – перешел на шепот Айб, словно опасаясь, что трое бездельников его услышат, – пойти вдоль реки на север и там перебраться по мелководью. Или пойти на юг и перейти по старому мосту.

Старик протянул мэйту флакон с мутно-желтым маслом, и мэйт сунул его в карман.

– Заплати ему, – сказал Габриэль. – И прибавь еще один.

– Зачем? – с таким видом спросила принцесса, словно это был ее последний медяк.

Глаза у старика заблестели.

– Нужно, – ответил мэйт.

– Нужно ему, – недовольно пробубнила Эли.

Она со вздохом сунула ладонь в узкий карман штанов, с трудом вытащила горсть монет и, выбрав три медяка, положила их в протянутую руку старика.

– Дедушка, скажи, народ о чем сейчас шепчется?

– Да о разном шепчется… – щурясь от солнечного света, задумался старик. – В северных шахтах опять спайдры расплодились. Жаннин, жена преподобного Бенета, якобы не без его помощи в Пурье утонула. А вчера в трактире поговаривали, что принцесса Элизабет пропала и теперь ищут ее всем честным миром.

– Принцесса пропала, – с удивлением покачал головой мэйт. – Ну и дела.

Эли не выдержала, схватила его за руку и потащила за собой.

– Я помолюсь за вас! – крикнул им старик вслед, звякнув медяками.

– Ты хочешь воспользоваться обходным путем? – спросил мэйт, наблюдая за тремя мздоимцами у горбатого моста.

– Идем прямо, – твердо сказала Элизабет, положив ладонь на рукоять меча.

«Благословите ее боги», – подумал Габриэль, вдыхая речной запах. Конечно, о пропаже гардийской принцессы уже знали в Голдстоке, и лишнее внимание им совершенно ни к чему. Поэтому разумно было бы последовать совету старика, а не переться напролом, испытывая и без того шаткую судьбу. Но идти другой дорогой или переплывать реку… На это просто не осталось сил.

– Накинь капюшон, – предложил мэйт. – Ты слышала, что сказал торговец маслом. В Голдстоке о твоем исчезновении уже знают.

– Я это предвидела, – сказал она, набрасывая капюшон.

– Почтовые голуби?

– Вороны.

– Ты же понимаешь, что Айб подразумевал под словом «бездельники»?

– Я умираю от жажды и хочу есть, но пока не лишилась рассудка, – оскорбилась она.

– И что ты намерена сделать?

– Я им заплачу. Но сперва напьюсь, – сказала она и, подумав, добавила: – Куда только смотрит ситрал Голдстока.

– А чем ты им собираешься платить, мечом или монетой? – решил уточнить Габриэль. – Не подумай, что я боюсь. Но хотелось бы знать заранее о твоих намерениях. В любом другом случае я бы их тоже с удовольствием проучил за самоуправство. Но в наших обстоятельствах…

– Будет зависеть от их поведения. Если что, можешь постоять в стороне. Только без этого… – Она подняла руки, скрючив пальцы. – Внимание местных волистов нам уж точно не нужно.

Габриэль обидчиво хмыкнул. Конечно, если он маг, то в бою непременно должен метать молнии. Как будто принцесса не видит, что у него есть пара сильных рук и пара крепких ног…

Вода журчала все ближе, лаская слух. Пурья бурно галдела, вольно раскинувшись посреди долины. От берега до берега было шагов сто – не чета мелкой протоке в Лысняке. Настоящая река. Опасная, быстрая и шумная.

– Наполни бурдюк, – сказала принцесса, опускаясь на колени у воды.

Они остановились в пятнадцати шагах от моста, приковав к себе взгляды трех скучающих бездельников. Двое из них держали дубинки. У третьего, того, что повыше, на руках темнели кастеты.

На лицо мэйта посыпались брызги. Он тоже встал на колени и склонился так низко над рекой, что едва в нее не упал. На мосту над чем-то хихикали, но шум потока перекрывал голоса. Габриэль зачерпнул воду и, пыхтя от наслаждения, принялся пить, черпая и черпая прохладную влагу. Эли не отставала от него, утоляя бесконечную жажду.

Когда в животе забулькало, как в пивном бочонке, мэйт взял бурдюк и сунул его в реку. Кожаный мех, опущенный в воду, начал тяжелеть, а мэйт тем временем изучал веселых мздоимцев. У одного из них, рыжего и щуплого, едва начали пробиваться усы – мальчишка, лет шестнадцать, не больше. Второй, тоже рыжий, был старше лет на пять, носил козлиную бородку, но силой, как и его племянник, тоже был явно обделен. Третий, высокий и широкоплечий, заросший темной щетиной, выглядел грозно, потирая кастет на правой руке. Он не смеялся, когда хихикали остальные.

Габриэль закинул бурдюк на плечо, поправил лямки рюкзака на груди и, утерев мокрое лицо, вздохнул от удовольствия. Жажда была утолена, душа расцветала, как цветы на ближайших склонах.

Эли омыла лицо в последний раз и поднялась, демонстративно положив ладонь на рукоять меча. Она неспешно, уверенной походкой направилась к мосту, не сказав Габриэлю ни слова. Он сразу нагнал ее, поравнялся, не желая оставаться в стороне. Если богам недостает веселья и дело дойдет до драки, то он докажет Эли, что маги легко могут обходиться без волшебства.

Навстречу выступил самый юный из бездельников, властно вскинув руку. Он старался выглядеть суровым, сдвигая свои тонкие рыжие брови, но Габриэль чуял его страх, густой и горький. Юнец косился то на меч, то на жезл.

– Проход платный! – проскулил сын рудокопа хрипло. – Три медяка с человека.

Под эти слова другие двое мздоимцев встали плечом к плечу, перегородив мост. Если начнется заварушка, первым надо вырубить темноволосого здоровяка, остальные сами разбегутся, предположил мэйт, слушая, как Эли отсчитывает медяки.

– Неприятности нам не нужны, – заверила принцесса, положив монеты на ладонь юнца.

Габриэль окинул мздоимцев взглядом. Странно, но женскому голосу подивился лишь юнец. Его дядя, напротив, расслабился: мол, девка с мечом – все равно что собака в седле. Третий бездельник никак себя не проявил, как будто ему было все равно, кого дубасить в случае, если путники откажутся платить.

– Здесь только четыре, – юноша повернулся к своему родственнику, не зная, что делать.