Чумной остров - Мари Хермансон

Что она за женщина? Год назад Эллен сказала бы, что является типичной представительницей «новых женщин», современной, опытной как в профессиональной, так и в личной сфере, нацеленной на карьеру журналистки. Затем она стала ученицей в школе домоводства и готовила себя к буржуазному браку. А теперь… кто она теперь?

Эллен вынула руки из воды и посмотрела на них. «Кожа прямо как шелковые перчатки», — сказала ей фру Ланге, когда они встретились впервые. Теперь она была шершавая, как наждачная бумага; небольшой след от помолвочного кольца полностью исчез. На тыльной стороне кистей виднелись похожие на дождевых червей вены, как у пожилых женщин, а ладони покрылись мозолями.

Эллен чувствовала слабость, а еще ноющую боль на внутренней стороне правого бедра — там ее укусил Хоффман. Синяк скоро пройдет. Она не хотела больше смотреть на эту часть тела, пока не почувствует, что он исчез.

С ее рук стекала вода. Где-то вдалеке слышался шум проходящего в долине поезда.

Она была на волосок от того, чтобы убить человека. Если б она была чуть-чуть сильнее и смогла передвинуть металлическую струну на следующую выемку в механизме, то стала бы убийцей. Она действовала в рамках самозащиты, ни один суд не осудил бы ее. Но собирался ли Хоффман действительно убить ее? Этого она не знала.

И ею двигал не страх. Страх ослаблял, делал руки мягкими, а разум — покорным, это она теперь знала. Сила появилась от злости. Она набросила орудие смерти на шею Хоффмана, потому что была совершенно разъярена. И она должна признать, что в этой ярости скрывалось некое удовольствие. Ей чудился голос Хоффмана, рассказывавшего, как он избивал своего мучителя на школьном дворе. Он назвал это упоением. «Тот, кто хоть однажды пережил такое возбуждение, никогда его не забудет. Он захочет испытать его снова».

Что за дверь открылась внутри нее?

Эллен оставила эту мысль.

Тут она услыхала звуки внизу. Входная дверь захлопнулась, и из прихожей донеслись голоса родителей.

Эллен вылезла из ванны, надела халат и пошла к ним.

— Да, такой вот Хоффман, — сухо произнес комиссар Нурдфельд, прочитав рапорт Нильса об их операции на Бронсхольмене и о ее бесславном окончании.

Он положил бумагу в папку и повернулся к Гуннарссону, сидящему с другой стороны письменного стола.

— А теперь у нас есть задержанные, которыми надо заняться. Бенгтссон, разумеется, словоохотлив, как камень. Но Иван Юханссон понемногу мягчает. Я с ним немного поговорил утром… Противный тип. Сначала все отрицал — мол, ничего он не знает ни о какой контрабанде спирта, и нога его не ступала на верфь Варвет-Кюстен. Когда я сказал, что у нас имеется свидетель, он хмыкнул и спросил, доводилось ли мне говорить с кем-нибудь из тех полоумных старых алкашей, что часто ночуют там. Юханссон, конечно, думал, что Калле Клинка настучал на него, и был уверен, что показания алкаша не произведут впечатления на суд. Когда же узнал, что свидетель — полицейский, сначала не поверил. Но потом стал чуть больше склоняться к сотрудничеству…

— Рассказал ли он что-нибудь, чего мы еще не знаем? — спросил Нильс.

— Немного. Он знал Эдварда Викторссона и в курсе, что тот делал большие деньги на контрабанде спирта. Но Эдварду стало сложно поспевать со всеми поставками в рестораны, для него их было попросту слишком много. И вот Иван, угодливый малый, предложил свою помощь и идею использовать транспортную фирму брата. Эдвард принял его предложение, но информацию выдавал с большой осторожностью. Иван знал, где и когда надо забрать и передать груз, но не больше того.

— А как ему платили?

— А вот это интересно. Лично Эдвард ему не платил. Иван должен был пойти в кондитерскую в центре города и сесть за стол с чашкой кофе. За другим столиком должен был сидеть господин со свернутой газетой. Согласно инструкциям Эдварда, Ивану нужно было подойти и попросить просмотреть газету, а когда он ее получал, господин уходил. Внутри газеты лежали деньги — плата за услуги.

— Он не оставил какого-нибудь описания того господина?

— Аккуратно и хорошо одетый. Седая бородка. Очки.

Нильс поднял брови.

— Доктор Кронборг?

— Очень может быть.

— А Артур, шкипер с карантинного острова? — спросил Гуннарссон. — Его вы тоже допросили?

Комиссар недовольно кашлянул.

— Нужно понимать, что можно успеть сделать за одно несчастное утро, а что нельзя, — сказал он и добавил с лукавым блеском глаз: — Я думал, мы могли бы сделать это вместе, Гуннарссон.

— Разумеется, комиссар, — согласился Нильс, радуясь доверию Нурдфельда.

— Хочу посмотреть, как он отреагирует на заключение судмедэксперта о крови на катере. Это оказалась человеческая, а не рыбья кровь.

— Он знает, что Хоффман мертв?

— Да, я сказал ему об этом вчера. Мне кажется, это должно подготовить его к допросу. Иначе он не осмелится хоть звук издать.

* * *

Сообщение о результатах анализа крови никак не отразилось на лице Артура.

Когда шкипера ввели в комнату для допросов, Нильс едва узнал его. Полностью раздавленный человек с запавшими глазами, съежившийся на стуле, не имел ничего общего с тем загорелым, жизнерадостным молодым человеком, которого Нильс помнил по своей первой поездке на остров.

— Значит, вы признаёте, что у вас на катере был раненый человек? — спросил Нильс.

Артур кивнул, не поднимая головы.

— Может быть, мертвый человек?

Шкипер опять кивнул.

— Можете рассказать, что произошло?

Артур беспокойно огляделся, потом снова опустил взгляд. Тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Нурдфельд откинулся назад, предоставляя Нильсу возможность продолжить.

— Оставим пока это, — сказал тот и дружелюбно продолжил: — Расскажите нам об Эдварде. Вы с детства были приятелями, так?

— Да, — произнес Артур столь тихо, что его едва было слышно.

— А потом Эдвард переехал в город? Когда?

— Когда нам обоим было по шестнадцати лет. Он получил работу посудомойщика в ресторане.

— Но вы поддерживали контакт?

Артур ответил коротким кивком.

— Когда вы начали заниматься контрабандой?

— Через несколько лет после того, как он переехал. Это выглядело довольно невинно. Мы делали то же, что и многие другие на островах. Ходили к плавучим базам…

— На границе территориальных вод?

— Да. Покупали импортный спирт. Эдвард разбавлял его и продавал ресторану, в котором работал. Небольшое количество. Зарабатывали мы немного, но могли сходить развлечься, когда я бывал в городе. Без этого заработка такое было бы нам не по карману.