Гувернантка - Наталия Николаева

Проснувшись утром, я обнаружила, что нахожусь одна в комнате. Я позвала Нормана, но никто не откликнулся.

«Вот сказка и закончилась», – подумала я. Слезы уже не бежали, я обхватила себя руками и, покачиваясь, сидела на кровати. Дверь открылась, вошел Норман с пакетом.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, протягивая мне пакет.

– Что это?

– А что это? – в свою очередь спросил Норман, показывая на мою позу и выражение лица.

– Я думала, что ты меня бросил, – сказала я, и обняла молодого человека.

– Что за глупости?! Я спускался вниз, посмотреть, как закладывают карету, и вот еще подумал, что в этом платье путешествовать гораздо удобнее, – сказал Норман, доставая из пакета дорожный костюм.

– Это мне?

– А кому же еще? – улыбнулся юноша, – примерь и давай собираться, дорога дальняя.

Я отогнала все грустные мысли, вскочила с постели и мигом оказалась в соседней комнате, примеряя обновку. Синий дорожный костюм, покроен по последней моде, мягкая ткань приятно прилегает к телу.

– Спасибо любимый, – сказала я, выходя из комнаты.

– Как на тебя сшит, – сказал Норман, – мой багаж уже уложили, давай соберем твои вещи и спустимся к завтраку.

Моих вещей оказалось не много, поэтому мы быстро управились. Слуга забрал сумку, а мы спустились вниз.

Завтрак как всегда отменный, обстановка приятная, слуги вежливые. Не хочется никуда уезжать. Так и остался бы жить в такой гостинице. Хотя, нет, хочется уютный домик с садом вокруг.

Позавтракав, мы вышли холл, где нас встретил сэр Людвиг.

– Уезжаете? Так скоро. Нам будет не хватать вашей приятной компании, – поклонился хозяин гостиницы.

– Нам пора ехать, спасибо за хороший прием. Вы как всегда на высоте. Но не переживай, – улыбнулся Норман, – ты же знаешь, что я останавливаюсь только у тебя. Так что еще обязательно увидимся.

– Доброй дороги. Я буду скучать по вашей игре, мисс Анна, – обратился ко мне сэр Людвиг.

– Спасибо, мне очень понравилось у вас, – ответила я.

Мы вышли, карета уже стояла у дверей, запряженная четверкой резвых лошадей. Кучер, среднего роста, темноволосый мужчина, открыл дверцу и опустил подножку. Норман помог мне сесть в карету, что-то сказал кучеру и запрыгнул сам. Экипаж покатился по городской мостовой, величественная гостиница пропала из виду. Норман обнял меня, лошадиные копыта цокали по камням, мы сидели, прижавшись, друг к другу, словно два голубка. За окном вовсю кипела лондонская жизнь. Прохожие спешили по делам, продавцы предлагали товар, расхваливая его во все стороны. Мы молчали, а зачем слова? Любимый мужчина крепко держит меня в объятьях. Разве, это не прекрасно?!

Карета выехала из города и покатила по проселочной дороге. Бескрайнее поле открылось моему взору. Взошли зеленые посевы, предусмотрительно посеянные осенью. Там, вдалеке, крестьяне пахали землю.

– Какая же ты глупышка! – сказал Норман, крепко обнимая меня.

– Почему? – я повернулась к нему и подняла глаза.

Норман засмеялся.

– Она еще спрашивает: «Почему?». Убежала, всполошила весь народ, и как ни в чем, ни бывало.

– Я уже извинилась за свое поведение, – закусила я губу.

– Мне нужно смотреть в оба, а то еще из-под венца решишь сбежать, – улыбался Норман, – что я буду делать?

– Не сбегу, не волнуйся, – улыбнулась я, и поцеловала его в щечку, – матушку Марию, надеюсь, успокоили? Не хотела расстраивать такую хорошую женщину.

– Как только матушку оповестили, что ты исчезла, она места себе не находила. Приезжала к нам, ездила в монастырь, в надежде, что, может быть, ты там объявишься. Обыскали всю округу, но безрезультатно. Конечно, безрезультатно. Ведь, моя милая Аннушка, решила обосноваться в столице.

– Чтобы быть поближе к тебе, – подхватила я шуточный тон юноши.

– Где уж там поближе ко мне, – вскинул руку Норман, – а почему же тогда, ты так долго не появлялась?

– Боялась, что буду мешать тебе, нести службу.

– Ты мне никогда не помешаешь: ни дома, ни на службе. А знаешь, кто острее всех почувствовал твое отсутствие?

Я вопросительно посмотрела на Нормана.

– Твоя лошадка. Айла стала вялая, на прогулки выходила неохотно. Только Кэтти слушалась, и брала сахар из рук девочки.

– Мне было жаль расставаться с лошадкой, я действительно к ней привязалась и полюбила всем сердцем. Но не могла же я взять ее с собой? Помню, как мы вместе с Кэтти, первый раз пришли к ней знакомиться. Айла стояла такая покорная и смирная, что чувство страха отступило, а взамен появилось чувство любви к великолепному животному.

– Я подарю тебе другую лошадь, – сказал Норман, – ты уже научилась ездить верхом? Лисью охоту никто не отменял.

– Я довольно уверенно держусь в седле, – ответила я, – но другой лошади я не хочу. Мне нравиться моя Айла.

– Тогда, мы перевезем ее в Америку.

– Как перевезем? – удивилась я.

– Как? Как всех животных кораблем.

– Нет, это же настоящий стресс для животного. Еще не выдержит такое долгое и рискованное путешествие. Может, когда-нибудь мы вернемся, и тогда я буду наслаждаться прогулками.

– Обязательно вернемся, – сказал Норман и погладил меня по голове.

За разговорами я не заметила, как приближался полдень, солнце высоко поднялось, и кучер подъехал к постоялому двору.

– Немного передохнем и пообедаем. Да и лошади нужно отдохнуть.

Норман вышел из кареты и предложил мне руку. Солнечные лучи яркими бликами ударили мне в лицо. Вокруг стояло несколько дорогих карет, но в большинстве случаев, постояльцами таких постоялых дворов являлись люди со средним достатком. Туда-сюда сновали молочники, булочники, различного сорта торговцы. Мы вошли в небольшой домик и, оказавшись в столовой, заняли единственный пустой столик в уголке. Молодая девушка подошла к нам.

– Что вам предложить? У нас есть фаршированная утка, омлет с сосисками и яблочный пирог.

– Выбор не велик, – произнес Норман, – ну что же, несите нам всего понемногу. Девушка удалилась и вскоре вернулась с подносом, заставленным тарелками.

– И покормите моего кучера, – сказал Норман, – давай пообедаем и поскорее на свежий воздух. В таких постоялых дворах много дыма и всякой шантрапы. Честно признаться, не люблю такие места. Не подумай, я не неженка, и не трус, но так хочется уехать отсюда как можно скорее.

– Мрачное место, – произнесла я, жуя жесткую утку.

– Эта утка, скорее всего, умерла собственной смертью, от старости, – сказал Норман, пытаясь откусить небольшой кусочек мяса.